– Я тебя сейчас прибью! – женщина кинула в мальчика своей больничной рубашкой, – давай мне еще встречаться предложи.
– Я был бы не против, – вновь шикарнейшая милая улыбка в исполнении Генри, после того как он кинул рубашку Реджины на ее койку.
– И чтобы ты со мной делал?! – поинтересовалась брюнетка, скрещивая руки на груди.
– Я бы тебя на себе женил, – уверенно произнес Генри и встал с кресла, покачивая головой, – ну лет через пять.
– Лет через 5 мне будет… по подсчетам Вэйла от 35 до 40 лет, зачем я тебе такая?!
– Какая?! Шикарно красивая, интересная, сексуальная?! – перечислял Генри.
– Пошли гулять или твоя наглость заведет тебя в соседнюю палату, – выдохнув, прорычала Реджина, – а обувь ты мне все же не принес.
– А… Эм… Тебе нельзя пока каблуки, – выкрутившись, произнес Свон.
– Ну да, тапки конечно лучше, – скривилась Реджина, – ты просто забыл! Мечтатель.
– Ничего не забыл, просто не учел, – возмутился Генри и взял Реджину под руку, – так белье то хоть подошло?!
Девушка закатила глаза, – подошло. Пошли уже.
– Но ты мне все равно его потом покажешь, – подмигнул Свон и повел Реджину из палаты, а после и на задний двор больницы, где располагался небольшой больничный парк.
Реджина с наслаждением дышала свежим воздухом. Ей так надоел этот больничный запах лекарств, что одна обычная прогулка была раем.
– В следующий раз притащи что-нибудь спортивное и не забудь обувь.
– У мамы нет спортивного, – ответил Генри, – хотя я могу посмотреть на чердаке, там ее старые вещи лежат.
– Лучше бы сразу там посмотрел, а то мне некомфортно ходить в одежде мэра, – пояснила брюнетка.
– Ну блин, одни недовольства, – взбрыкнул Генри, – хватит вредничать. Просто наслаждайся прогулкой. Смотри как солнышко пригревает, но на улице не жарко.
– Генри, я наслаждаюсь, но все равно пойми меня… И вообще, заканчивай свои шутки, они слишком не детские, – брюнетка погладила мальчика по голове.
– Ну и что это значит не детские? Реджина, я уже не ребенок. Ты просто забыла, – Свон вновь подмигнул.
Она остановилась и остановила Генри, разворачивая его к себе.
– Ты ребенок, как для своей мамы, так и для меня. Ты сейчас единственный дорогой мне человек. Ты добр ко мне, хоть и не знаешь ничего обо мне. Поэтому спасибо, но не шути так.
– Да хорошо, хорошо, – недовольно взбрыкнул Генри, – не хочешь не будут тебе такие шутки. Но не называй меня ребенком, меня это раздражает.
– Хорошо, мой маленький мужчина, – Реджина поцеловала мальчика в лоб.
– Ну хоть так, – усмехнулся Генри, – а сейчас пойдем посидим на той лавочке, тебе нельзя много ходить.