– Нравится? – услышал я за спиной. В комнате точно никого не было, я специально осмотрелся, а тут даже дверь не скрипнула, как прозвучал незнакомый голос. Обернувшись, я заметил у двери незнакомого мужчину в боярских одеяниях. На вид ему было чуть за сорок. Окладистая борода по местной моде доходила до середины груди и явно была гордостью владельца. Настолько пышная и ухоженная.
– Неплохо. Никогда не слышал о Боттичелли, однако писано мастером, – улыбнулся я. – Я не особый поклонник живописи, но немного разбираюсь. Жизнь научила.
– Что вы скажете об этой картине? – поинтересовался посадник, подойдя к крайней, где были запечатлены охотники на пикнике.
– Думаю, художник получит признание благодаря тонкости и выразительности своего стиля. Ярко индивидуальной манере художника присущи музыкальность лёгких трепетных линий, прозрачность холодных изысканных красок, одушевлённость ландшафта, прихотливая игра линейных ритмов. Похоже, он всегда стремился влить душу в новые живописные формы, – глядя на картину, говорил я.
Думаю, запудрил посаднику мозги своими возвышенными фразами по самое не хочу, но тот быстро оправился.
– Я впервые встречаю столь тонкого знатока живописи, – с откровенным восхищением сказал Стариков. – Я купил эту картину, когда был в Венеции. Город, построенный на воде, изумил меня. Как и его мастера, жители и художники.
– В Венеции красиво, особенно их лодки с поющими гондольерами. Вы позвали меня поразить своими картинами, или будет разговор на другую тему? Мне, конечно, всё интересно, но через час у меня назначена встреча с боярыней Красновской. Не хотелось бы заставлять вдову ждать.
– Да-да, конечно, князь. Пройдемте ко мне в кабинет. Встреча у нас чисто деловая. Поэтому, извините, не приглашаю к столу.
«Ого, Стариков меня признал! Картины, что ли, повлияли?» – изумился я, следуя за посадником, который описывал свой дом и объяснял, сколько пришлось вложить сил, чтобы его построить.
Мы прошли в другое помещение, вот это уже понятно, что рабочий кабинет, если его назвать так по современным меркам. Настоящее мужское убежище, куда нет хода никому, кроме хозяина. Я даже полку с настоящими книгами увидел, чему искренне удивился, зная, сколько они стоят. Правда, на полке было только четыре фолианта, но и это для этих времён очень круто. Я знаю, сам купил одну такую, чтобы воины учились по ней читать. Как же они бережно её использовали, но для пяти десятков человек, жаждущих знаний, надолго её не хватит, как ни береги. Ничего, научатся. Жаль только, что она описывала какого-то святого. То ли Луку, то ли Стефана. Я не совсем понял, так, пролистал, проверяя, знакомые ли буквы, или иностранщина какая.