Yet Peter Blood, who was not only able to bear arms, but trained and skilled in their use, who was certainly no coward, and a papist only when it suited him, tended his geraniums and smoked his pipe on that warm July evening as indifferently as if nothing were afoot. One other thing he did. He flung after those war-fevered enthusiasts a line of Horace - a poet for whose work he had early conceived an inordinate affection: | Однако Питер Блад - человек, не знавший, что такое трусость, - вспоминал о своем католичестве только тогда, когда это ему требовалось. Способный не только носить оружие, но и мастерски владеть им, он в этот теплый июльский вечер ухаживал за цветущей геранью, покуривая трубку с таким безразличием, будто вокруг ничего не происходило, и даже больше того, бросал время от времени вслед этим охваченным военной лихорадкой энтузиастам словаиз любимого им Горация:[2] |
"Quo, quo, scelesti, ruitis?" | "Куда, куда стремитесь вы, безумцы?" |
And now perhaps you guess why the hot, intrepid blood inherited from the roving sires of his Somersetshire mother remained cool amidst all this frenzied fanatical heat of rebellion; why the turbulent spirit which had forced him once from the sedate academical bonds his father would have imposed upon him, should now remain quiet in the very midst of turbulence. | Теперь вы, быть может, начнете догадываться, почему Блад, в чьих жилах текла горячая и отважная кровь, унаследованная им от матери, происходившей из рода морских бродяг Сомерсетшира, оставался спокоен в самый разгар фанатичного восстания, почему его мятежная душа, уже однажды отвергшая ученую карьеру, уготованную ему отцом, была невозмутима, когда вокруг все бурлило. |
You realize how he regarded these men who were rallying to the banners of liberty - the banners woven by the virgins of Taunton, the girls from the seminaries of Miss Blake and Mrs. Musgrove, who -as the ballad runs - had ripped open their silk petticoats to make colours for King Monmouth's army. | Сейчас вы уже понимаете, как он расценивал людей, спешивших под так называемые знамена свободы, расшитые девственницами Таунтона, воспитанницами пансионов мадемуазель Блэйк и госпожи Масгров. Невинные девицы разорвали свои шелковые одеяния, как поется в балладах, чтобы сшить знамена для армии Монмута. |