— Я не заслужила вашего восхищения, полковник.
— Ты заслуживаешь, но не хочешь принять, — гневно парировал он, стукнув кулаком по столу, от чего фарфор на скатерти подпрыгнул так, словно случилось землетрясение.
— Ну-у-у, не знаю…
— Я знаю, что ты похоронила троих мужей. Я же выжил в великой войне, но битва с тобой стала бы самой великой и самой ответственной из всех. Ты ведь не лишишь старика возможности поучаствовать в последней схватке?
— Меня называют черной вдовой, — предупредила она.
— Чтобы загнать меня в могилу, мало укуса насекомого! Я крепкий, как носорог, — возбужденно воскликнул он. — Ты не путаешь меня, Шарло, ты порабощаешь меня.
— Я стара.
— Я тоже.
— Увы, я слишком стара для романа.
— Ты же сама в это не веришь!
— Я вынуждена в это верить.
Какое-то мгновение полковник жевал кончик сигары, сетуя на свою неспособность укротить эту женщину.
— Ты — прелестный кошмар, Шарлотта Осборн. Я добьюсь тебя, чего бы мне это ни стоило.
Красивое лицо Шарло светилось от удовольствия.
— Конец может быть ближе, чем мы оба предполагаем.
— Вот именно, моя дорогая, именно поэтому я не желаю больше тратить время на погоню.
— А я всегда считала погоню самой веселой частью любовных историй, — пошутила она, с удовольствием делая акцент на слове «веселой».
Полковник Блис вынул сигару изо рта и прищурился.
— На этом этапе нашей жизни неразумно играть в игры. Боже мой, старушка, ты ведь знаешь все о веселье, которое последует за гонкой, и должна позволить себя поймать.
— Меня ловили трижды, полковник, и каждый раз я разочаровывалась. Я уже слишком стара сейчас, чтобы перенести очередное разочарование.
Полковник отложил сигарету и откинулся на спинку стула, сраженный ее аргументом.
— Итак, вернемся к юному Сесилу Форрестеру. Уж он-то никого не разочарует, — сказал полковник со сдавленным смешком.
— Сейчас нет, — угрюмо произнесла Шарло. — Но в будущем, возможно… Сердечные дела всегда таят в себе некую степень разочарования. Чем выше парит сердце, тем с большей высоты ему предстоит упасть.
— Молодость… — вздохнул он. — Наивность — чудесное блаженство, так же как и неведение.
— Вот именно. С возрастом человек становится циничным.
— Только если он сам позволяет себе стать таким, старушка.
Прошло совсем немного времени, и вот уже все члены общины судачили об ухаживаниях Сесила. Девушки покровительственным тоном одобряли выбор Одри, испытывая скрытую зависть, что из всех потенциальных невест он выбрал именно ее.
— Так естественно для Одри влюбиться в Сесила, — злословили Агата и Нелли, маскируя свою ревность за слащавой добротой. — Одри так благоразумна! Они отличная пара.