Исаак понял, что сыну нужна семья, что он один не сможет унять боль Самуэля.
— Давай подумаем над этим. Уверен, что дедушка Элиас нас с радостью примет, как и Габриэль, но мы должны поразмыслить о том, на что будем жить, чтобы не стать для семьи обузой.
— Ты не можешь продавать шкуры?
— Да, но этим я могу заниматься, находясь здесь. Именно в России можно найти лучшие меха, которые так любят дамы в Париже и Лондоне.
— А ничем другим ты не можешь заниматься?
— Это единственное ремесло, которое я знаю, меня научил ему отец, а я научу тебя. Покупать и продавать. Покупать здесь и продавать там, где нет товаров, которые мы предлагаем. Потому все эти годы я возил меха в Париж, в Лондон, в Берлин... Мы торговцы, Самуэль. Мы могли бы переехать в другой город. Как тебе Санкт-Петербург?
— И нам позволят там жить? Ты добудешь разрешение?
— Возможно, Самуэль, по крайней мере, можно попробовать. При дворе всегда любили парижскую моду, а в наших чемоданах есть готовые шубы от твоего дедушки Элиаса. Мы уже не в первый раз продаем меха светским дамам Москвы и Санкт-Петербурга.
— А я чем займусь?
— Ты будешь учиться, ты должен учиться, только знания помогут тебе преуспеть в будущем.
— Я лишь хочу быть с тобой, ты мог бы научить меня быть хорошим торговцем.
— Научу, конечно же, научу, но после того, как закончишь школу и если ты этого захочешь. Сейчас ты еще слишком мал, чтобы знать, чего хочешь.
— Я знаю, что не хочу быть ростовщиком. Все ненавидят ростовщиков.
— Да, в особенности те, кто имеет долги, которые не хотят платить.
— Я тоже ненавижу ростовщиков. Ненавижу тех, кто разрушает жизнь людей.
— Это власти нагнетают ненависть к тем, кто дает деньги под проценты.
— Да, но мне всё равно не нравятся ростовщики. Это мерзко.
На следующее утро Исаак поговорил с Мойшей и его женой.
— Через несколько дней мы уедем. Хочу попытать счастья в Санкт-Петербурге. У отца был друг, посвятивший себя химии, и его средства весьма ценят аристократы императорского двора. Попрошу его выхлопотать мне разрешение на проживание в городе.
— Ты уезжаешь отсюда? Но земля под домом всё равно останется за тобой, а семья покоится на нашем кладбище, — посетовала соседка.
— Мы всегда будем хранить их в своем сердце. Но сейчас мне нужно думать о Самуэле. Ему трудно жить там, где раньше он имел семью, бабушку, мать, брата и сестру, а теперь у него нет ничего. Я обязан дать сыну возможность. Я чувствую, что с моей жизнью покончено, но ему всего десять, у него вся жизнь впереди. Мы никогда не забудем свою семью, но я должен помочь сыну преодолеть охватившую его боль. Если мы останемся здесь, это будет сложнее. Всё будет напоминать ему о матери.