— Вы не случайно со мной столкнулись...
— Да, это я так решил. Я уже давно уговариваю Соколова, чтобы он разрешил тебе присоединиться к нам. Я знаю твой образ мыслей, мы разговаривали о том, в чем нуждается Россия. Это положение не будет вечным, так что либо ты с нами, либо против нас.
— Андрей за тебя поручился. Так ты готов? — поинтересовался Соколов.
— Я не знаю... — честно ответил Самуэль. — Я не представляю, что я должен буду делать, чего от меня ждут...
— Сам увидишь, если к нам примкнешь. Ты только должен четко понять, что если мы попадем в лапы охранки, то рискуем жизнью... Но разве ты не считаешь, что ради свободы и справедливости можно рискнуть?
Лицо Соколова раскраснелось.
— Я пойду с вами.
С этого дня Самуэль стал частью группы Соколова, деятельность которой состояла в основном в долгих дебатах о правах крестьян, рабочих и евреев. Временами Самуэль горячо спорил с теми, кто отстаивал необходимость перейти к действиям. Он категорически отрицал насилие.
— Мы все равны. Между людьми нет различий. Долой религию! — повторял Соколов во время собраний. Из всех лозунгов самый большой энтузиазм вызывал у Самуэля именно этот — избавление от религии.
Он так и не зарегистрировался в качестве иудея, это было бы для него слишком тяжкой ношей, потому что все остальные стали бы считать его чужаком. Сейчас он увидел возможность, что в новом обществе, которое они построят, ни один человек не будет отличаться от другого. Евреи станут жить, как христиане, и те, и другие станут свободными, отделавшись от религии, которая лишь затуманивает разум.
Он рассказал Константину и Ёзе, что вступил в группу Соколова, и предложил им сделать то же самое.
— Ты наполовину еврей и тоже выступаешь за перемены, — сказал Самуэль, пытаясь убедить своего друга.
— Да, это так, но вы просто идиоты, если всерьез верите, что идеи Маркса или Бакунина могут прижиться в России. Кроме того, мне не нравятся твои новые друзья: они ведут себя, как фанатики.
— Фанатики? Ёзя, ты же знаешь Андрея, он едва сводит концы с концами, давая уроки отстающим студентам. Он что, похож на фанатика?
— Мне не доводилось иметь дела с этим Андреем — кроме тех случаев, когда я встречался с ним у тебя дома. Так что я ничего не могу о нем сказать, — ответил Ёзя.
— Соколов был бы рад с тобой познакомиться, — продолжал настаивать Самуэль.
— Дружище, одно дело — спросить об идеях, и совсем другое — превратиться в заговорщиков. Я не могу такого себе позволить. Давай забудем об этом, — решительно произнес Константин.
— Если в России произойдет революция, то только потому, что за нее борются марксисты и бакунинцы, мы можем повлиять на то, чтобы стать похожими на Германию или даже Великобританию. Пусть русские сами выбирают свою судьбу. Я понимаю, что мы должны соблюдать осторожность, но в будущем России понадобятся люди вроде вас, — настаивал Самуэль.