– антинацистское и антигерманское давление на Сталина в СССР;
– недооценка Сталиным потенциала так и не состоявшейся личной его встречи с Гитлером;
– неопределенная линия в действиях СССР 1941 года по отношению к Германии и ее англосаксонским противникам;
– неумная советская политика весны 1941 года на Балканах;
– открытое и скрытое провоцирование Сталина и Гитлера силами, сходящимися в своем желании стравить две потенциально ведущие державы мира.
То есть причин, не только субъективных, но и объективных, для нападения в 1941 году на Россию у Гитлера хватало. Однако при любой обоснованности мотивации к нападению немцы и фюрер могли бы понять, что вся такая мотивация нейтрализуется одним принципиальным соображением: в оборонительной войне Россия непобедима. Непобедима при любом, даже самом удачном для агрессора первоначальном развитии событий.
В этом заявлении нет ни мистики, ни фатальной предопределенности, ни недооценки силы Германии. Для того чтобы эта истина была осознана как истина всеми, народам СССР пришлось приложить гигантские усилия на полях битв и в тылу. То есть окончательная победа России не была автоматически запрограммирована так, что народам Советского Союза не требовалось героически и самоотверженно действовать самим. Противник был не слаб, а силен, и одолеть его можно было только еще большей силой.
Однако из всестороннего анализа ситуации объективный аналитик сделает единственный вывод. Тот, который давно сделал и оставил в наследство немцам «железный» канцлер Бисмарк: Германии с Россией надо не воевать, а дружить, если Германия не хочет потерпеть поражение.
По свидетельству (уже послевоенному) генерала Гюнтера Блюментрита, фельдмаршал фон Рундштедт в мае 1941 года сказал:
«Война с Россией – бессмысленная затея, которая, на мой взгляд, не может иметь счастливого конца. Но если по политическим причинам война неизбежна, мы должны согласиться, что ее нельзя выиграть в течение одной лишь летней кампании…»
Далее Рундштедт рассуждал о русских пространствах, о необходимости подготовиться к длительной войне и т. д.
Но коль уж Рундштедт был настолько прозорливым стратегом, он мог бы со спокойной совестью заключить свои рассуждения следующим образом: поскольку за одно лето Советский Союз не разобьешь, а ко второму лету, а уж тем более – к третьему, ни о каких шансах на победу Германии говорить не приходится, то надо сразу, еще до войны, отставить в сторону как нереальные все планы вторжения в Россию и думать над тем, как обеспечить с Россией прочные дружественные отношения.