— Лукитас, голубчик, большое спасибо… Я — как тряпка… — Она засмеялась. — Клянусь тебе…
Лолита дала обуть себя. Потом ее затошнило, Мария Луиса и Хуанита повели ее к курятнику.
— Она выпила, а потом взялась отплясывать, выделывать разные там фигуры, чего еще можно было ждать, представляешь, что у нее внутри получилось, — ужас!
Возвращаясь к столу, она пожелала идти сама, оттолкнула руки подруг, которые поддерживали ее.
— Я еще не разучилась ходить! — сказала она им. — А вы как думали? Терпеть не могу, когда ко мне лезут помогать, помогать по всякому поводу, когда надо и не надо, до чего нудные люди. — Она повернулась лицом к столу. — И все-то вы — пескари несчастные: когда девушке нутро выворачивает, после того как она вас развлекала, вы на нее глазеете, издеваетесь и насмехаетесь… — Она подошла в столу, села и, смеясь, посмотрела на всех. — Ну, что сидите, как сычи? Никто ничего придумать не может, чем закончить праздник?
В лунном свете стояли люди на берегу и глядели все в одну сторону. Они шли по суше вровень с пловцами и теперь столпились у водохранилища, почти в самом конце острова. Там, где Тито и Паулина вышли на берег, никого не было. Он схватил свои брюки, которые лежали на земле, и, держа их в руках, побежал. Они бежали мимо белесых стволов деревьев, темных фигур людей, стороживших пожитки и пытавшихся разглядеть, что же делается на мысу.
Из темноты выскочила собачонка, облаяла бегущую Паулину, а Тито опередил ее уже шагов на десять. Он слышал, как она звала его, задыхаясь:
— Подожди меня, Тито, подожди…
Камешки и сучки впивались в подошвы босых ног. Человек сто, а то и больше, сгрудившись, загораживали от них реку. Они прокладывали себе дорогу локтями, мокрые, протискиваясь сквозь толпу. Все молчали. Тито шел впереди, Паулина следом.
— Не толкайтесь, — сказал кто-то, — все хотят посмотреть.
Тито не ответил. Взял Паулину за руку, и вдвоем они протиснулись в первый ряд. Здесь музыка слышалась еще отчетливей, разносясь по глади водохранилища, и от воды исходил слабый отраженный свет ламп, горевших возле закусочных. Напротив, шагах в пяти — десяти, белела над водой узкая полоска бетонной дамбы, отгораживающей водохранилище. Там виднелись теперь головы трех или четырех пловцов. Паулина крикнула: «Себастьян!» Шумел водоспуск. Люди вплотную придвинулись к воде, так что невозможно было пройти к мысу по берегу, и Паулина и Тито шли прямо по воде. Они прошли перед фронтом неподвижных лиц, обращенных к реке и освещенных луной и дрожащими отблесками ламп. Немного ниже образовался кружок: обступили раздетого мужчину, присевшего на корточки у самой воды. Это был Себастьян. Паулина опустилась на колени рядом с ним: