Марта наклонила голову набок, и прозрачная струйка потекла по ее розовым губам. Золотистая прядь, упавшая на щеку, засверкала от водяной пыли. Эдгар с трудом оторвал взгляд от чарующего видения и продолжил прерванный разговор:
— Начнем с того, что жены у меня пока нет. А мама, — он улыбнулся, — она знать ничего не знала, пока не получила благодарность от командования. На этом я и засыпался.
— Это как же? — удивилась она.
— Очень просто. — Они сели на скамейку напротив фонтанчика. — В маминых мечтах я должен был стать ученым в солидном спокойном институте. Поначалу я и дремал в таком среди пробирок. А по вечерам бегал в аэроклуб, хотя авиацией увлекся еще в школе. Потом ускользнул из-под маминого крыла в летное училище.
— Вот теперь я вас вижу, — удовлетворенно заметила она. — Вы хитрый и довольно непослушный мальчишка.
— Мне обидеться или это литературная завитушка для вашей статьи?
Она не ответила, молча смотрела на него отсутствующим взглядом. Эдгару почудилось даже, что она его не видит.
— Покажите мне свою маму, — вдруг тихо попросила она.
— Что?!
— Мне хочется взглянуть на вашу маму. У вас же есть фото… Я вас очень прошу. И не отговаривайтесь, пожалуйста, будто фотографии у вас нет, будто вы никогда ее с собой не носите, забыли…
— Я и не отговариваюсь, — хмуро ответил он, потому что как раз и собирался это сделать. — Я только не понимаю, почему вы так настаиваете.
— Я не настаиваю, я прошу! — горячо перебила она. — Очень прошу! Покажите… Пожалуйста!
И у Эдгара не хватило духу отказать ей в этой просьбе.
— Если бы я сочинял про вас статью, — пробурчал он, доставая бумажник, — то обязательно отметил бы, что вы весьма избалованное создание. И бываете глубоко несчастной, если не исполняется малейший ваш каприз.
Он протянул ей фотографию матери. Марта долго вглядывалась в черты ее удивительного лица. Потом спросила:
— А как ее зовут?
С внезапным удивлением он посмотрел на нее.
— Как ни странно, но ее тоже зовут Марта.
Она вернула фотографию, и Эдгар бережно спрятал ее.
— Я отняла у вас уйму времени, а у меня осталась еще одна просьба, но, клянусь, последняя. Вы позволите угостить вас чашечкой кофе?
— Не позволю. В пределах своих командировочных я чту кодекс джентльменской чести. Идемте.
Лосберг сидел с газетой под цветным тентом маленького уличного кафе.
Совсем рядом проносились потоки машин, бурлила пестрая говорливая толпа. А здесь, под желтеющими каштанами, был уголок почти домашнего уюта и относительной тишины. Легкие плетеные стулья и такие же столики разбрелись по тротуару, отгородившись от городской суеты небольшим цветником.