— Какого черта! — крикнул он. — Сортир в другом конце.
Но стук повторился еще громче и требовательнее. Парень пожал плечами — уж больно по-хозяйски ломились.
— Секунду, — буркнул он, запрятывая что-то в черный бумажный пакет. Открыв дверь, он с недоумением уставился на Марту.
— Мадемуазель, у вас что-то со зрением?
Над дверью ярко пульсировало табло с надписью «СЪЕМКА!»
Марта молча отстранила его и, ступив в красноватый полумрак, деловито оглядела плотно набитую аппаратурой лабораторию. Взяла со стола пленку.
— Эй, ты чего… Она же еще не просохла.
— Ты наши семейные портреты отпечатал? — перебила Марта.
— Разбежалась! С мокрых пленок, что ли? Часика через два сделаю…
— Через два? — Марта изобразила крайнее возмущение. — Значит, еще и пробных нет?
— Да какие пробные? — обозлился Фрэнк. — Говорят же тебе, пленки еще сохнут.
Он показал глазами ка темные извивающиеся полоски мокрого целлулоида, разложенные на стеклянном столе.
— Эти? — Марта взяла одну из пленок, сделала вид, что придирчиво оценивает получившиеся кадры. И вдруг сдернула весь ворох и молниеносным движением запихнула в свою просторную сумку.
— Постой! — изумился фотограф. — Ты зачем это?
— Отнесу Арви, — бросила она уже на ходу. — Он хочет их просмотреть.
— Погоди, — Фрэнк высунулся из двери. — Он же звонил только что. Просил срочно сделать пробные!
Но Марты уже и след простыл.
Черный «мерседес» плавно скользил по пустынному ночному шоссе, ведущему к аэропорту. Широкое боковое зеркало уловило две приближавшиеся сзади фары. Отраженный свет ударил в лицо Лосбергу. Щелкнув рычажком, он перевел зеркало в ночное положение. Но машина позади стремительно приблизилась и пошла на обгон. На длинном вираже она подрезала «мерседес» и прижала его к обочине. Лосберг чудом успел затормозить и вывернуть руль, чтобы не врезаться в крыло обогнавшей его машины.
— Кретин! — крикнул он и распахнул дверцу.
В лучах фар он увидел бегущую к нему по ночному шоссе Марту, рванулся было ей навстречу, но тут же, разозлившись на самого себя, резко захлопнул дверцу. Мелькнувшее на его лице беспокойство за дочь мгновенно сменилось маской жесткого безразличия.
— В чем дело? — холодно спросил он, когда Марта, добежав, дернула дверцу и упала на сиденье рядом с ним, и добавил с ядовитой усмешкой: — Получила задание убрать свидетеля?
Она не ответила, только прерывисто, часто дышала. Потом выхватила из сумки ворох пленок и швырнула их на заднее сиденье.
— Можешь не волноваться за свое реноме… Здесь все пленки…
Лосберг смерил ее колючим взглядом.
— Это что — запоздалое раскаяние?