– Привет.
Фредерик выглядел расстроенным. Очевидно, последние сутки были очень тяжелыми и для него тоже. Не знаю ничего хуже, чем притворная печаль, продиктованная условностями. Но его горе казалось искренним.
– Я еще толком и не осознал, что произошло, – произнес он.
– Знаю.
– Ты как, держишься?
В ответ я лишь пожал плечами, не зная, что и сказать.
– А Камилла, как она? – снова заговорил Фредерик.
– Думаю, она совершенно сбита с толку. Последние дни были для нее очень трудными.
– Конечно.
Больше всего на свете мне хотелось покончить с этими банальностями и перейти к настоящей причине своего посещения.
– Хочу задать тебе два-три вопроса о Рафаэле.
– Хочешь попытаться понять, так ведь?
– Полагаю, не я один. Насколько я понимаю, жандармы тебя уже допросили?
– Естественно.
– Каким, по-твоему, был Рафаэль в последнее время?
– Трудно сказать. Ты должен все знать лучше меня, ты же его брат.
– Я ведь не проводил с ним дни напролет… в то время как ты, наверное, заметил что-нибудь в его поведении.
– Ты имеешь в виду, что-нибудь странное или необычное?
– Именно.
– Не мне тебе рассказывать, что Рафаэль был немного чудаковат. Манеру поведения он менял как перчатки.
– Это верно: сегодня он мог быть невыносимым, а назавтра очаровывать всех своим обхождением. Он всегда был таким. Даже в детстве его характер отличался переменчивостью. Но я хочу поговорить с тобой о том, что происходило незадолго до его гибели.
– Не хотелось бы направлять тебя по ложному следу. Задним числом мы все перетолковываем и выстраиваем себе совсем другую картину…
– О чем ты говоришь? Он тебе что-то рассказал?
– Не то чтобы рассказал. Скорее его манера поведения… Ему явно было не по себе; казалось, он чего-то остерегается. Какая-то штука внушала ему нешуточный страх. Но я в этом не уверен; не исключено, что он просто устал или был не в духе.
Устроившись в своем любимом кресле, я открыл бутылку виски, которую недавно прихватил из буфета возле входа. Еще не было одиннадцати часов, а раз уж я начинаю пить с самого утра, значит, дело не идет. Ненадолго заглянув к Фредерику, я навестил многих друзей Рафаэля, в частности тех, кто участвовал в поисках в горах. Не то чтобы они ничего мне не смогли рассказать, просто я устал выслушивать соболезнования, будто старый одинокий вдовец.
Я пребывал в полнейшем смятении и был встревожен тем, что не нашел никакого определенного следа, поэтому не оставил без внимания свежую почту. Почти машинально я взял ее и положил на край небольшого столика, который, казалось, готовился обрушиться под слоем писем, которые вот уже три дня как оставались неоткрытыми. Я все откладывал и откладывал это на потом.