– Прошу прощения, – с улыбкой произнес я. – Но я спросил это вовсе не из неуместного любопытства. Если этот мальчик все еще среди ваших учеников, мы бы хотели переговорить с его матерью.
Напряжение на ее лице исчезло.
– Ничего страшного, только… все сведения, касающиеся наших учеников, строго конфиденциальны. Но, учитывая положение вещей, я посмотрю, что смогу сделать для вас.
Она повернула свой компьютер с плоским экраном и принялась стучать по клавишам с виртуозностью пианиста, выступающего на концерте. Не прошло и нескольких секунд, как она отрицательно покачала головой.
– Может быть, прошлый год, – рискнул заметить я.
– С этого компьютера у меня есть выход только на текущие списки. Я не могу отсюда зайти в архив. Если вы хотите получить сведения о предыдущих годах, вам следует предоставить мне больше времени, а также ваши координаты.
Я улыбнулся ей, хотя в глубине души и злился, раздосадованный этой неудачей. Я дал ей номер своего мобильного телефона, а затем мы удалились, пообещав как можно скорее прислать документы нашего вымышленного сына.
На обратном пути мы обменялись впечатлениями.
По правде говоря, будь мы теми личностями, за которых себя выдавали, сейчас мы были бы переполнены впечатлениями.
Несмотря ни на что, я придерживался достаточно скептической точки зрения. Я находил, что идеологическая основа этой школы довольно мутная, скорее напоминающая демагогию со всеми своими разглагольствованиями про «детей индиго». Необычайная концентрация одаренных детей на квадратный метр, по моему мнению, сильно отдавала сектой. Но я знал, что вот уже несколько лет феномен одаренного ребенка широко освещается в средствах массовой информации. Едва какой-нибудь ученик перестает успевать в классе или начинает невоспитанно себя вести со старшими, о нем тут же принимаются говорить как об одаренном ребенке, не понятом своим окружением. Секретарь института доверительно сообщила нам, что некоторые родители таскают своих отпрысков от одного психолога к другому. В конце концов дети выучивают все тесты наизусть и на них вешается ярлык «одаренных».
Однако в случае с Александром, если верить его бывшей учительнице, одаренность была настоящей.
Камилла же придерживалась более мягких взглядов, чем я; институт ее очаровал. Но она была согласна со мною, что в профессиональном жаргоне, которым пользовалась наша собеседница, есть что-то смешное.
На длинном подъеме, ведущем в Котре, Камилла в конце концов задремала. Но как только смолкло успокаивающее гудение мотора, она вышла из забытья. Выходя из машины, я заметил, как побледнела моя спутница.