– Жики, а Мигель Кортес ее навещает?
Жики колебалась. А зачем, собственно, его обманывать? И она ответила:
– Он приходил. Она отказалась его видеть, так же, как и вас. Просила не пускать. И его не пускают.
– Вот как… – протянул Антон. – Так же, как и меня, значит?.. C’est fou ça[4]…
Он занес вещи в квартиру Анны, вызвал уборщиков из специальной службы, съездил в супермаркет и привез продукты, а потом уехал, оставив Жики одну, мучимый обидой и ревностью. А что он мог сделать? Антон помнил, как узнал от Булгакова, что его любимая жива. Это случилось на следующий же день после того, как Сергей перевез из Питера в Москву раненую Катрин. Булгаков позвонил ему и попросил о встрече. Ланской помнил каждое мгновение того дня.
…Прозрачная шахта лифта позволяла видеть быстро спускавшуюся кабину – вот она остановилась на его этаже, и двери бесшумно раздвинулись. Две девушки из секретариата мило состроили ему глазки – он все еще считался самым завидным холостяком компании. Но на что ему их улыбки? Солнце перестало светить для него в ту самую минуту, когда он услышал: «Мы не смогли спасти ее. Ее больше нет». Коротко кивнув, Ланской повернулся к девушкам спиной. И ощущал на себе их заинтересованные взгляды то короткое время, что лифт шел вниз. Он не задержался ни на мгновение – его ждал Серж, только вид у того был какой-то странный. Смущенный, даже растерянный. Антон втайне завидовал другу – любимая его жива, и Серж имеет счастье заботиться о ней. Впрочем, зависть – плохое чувство…
– Что стряслось? – спросил Антон, пожимая протянутую руку.
– Поговорить надо, – еле разжимая губы, произнес Булгаков. – Найдется полчаса?
– Да, вполне, – кивнул Антон. – Пойдем в Старбакс, вон, напротив…
Они сели за стол, но кофе брать не стали. Сначала молча сидели друг против друга, а потом Антон спросил:
– Как Катрин?
– Лучше, – кивнул Булгаков. – Зайди к ней. Она будет рада.
– Конечно, – губы Антона чуть дрогнули. – Конечно, зайду. Немного позже. Передай ей привет.
– Передам, – задумчиво произнес Сергей. – Послушай, Антон…
Ланской поднял на него тяжелый взгляд:
– Не надо, Серж. Анну не вернуть – не трави мне душу.
– Мне придется, – Булгаков потер руками лицо. – Будет нелегко, друг. Но именно я должен тебе сказать.
– Она была беременна? – внезапно спросил Антон. – Ты это хочешь мне сообщить? И поэтому такие долгие реверансы?
– Реверансы? – растерялся Булгаков. – Беременна? – неожиданные вопросы Антона поставили его в тупик.
– Нет? – Антон, казалось, почувствовал облегчение. – Слава богу…
– Она жива, – перебил его Булгаков. – Прости.