– Не нравится мне эта затея, – ворчал низкий голос. – …Уж лучше я это…
Французы сделали несколько шагов, и им показалось, что они различают массивную фигуру американского капитана, которая тут же исчезла в непроглядной темноте переулков. Короче, вся ночь прошла в безрезультатных поисках «корыта», и лишь ближе к утру счастливый случай привел приятелей к округу Монте, где находился «Барракон», или перевалочный пункт китайских эмигрантов. Гостиница, в которой остановились французы, размещалась прямо напротив, около развалин старого монастыря иезуитов.
Первым человеческим существом, которого встретили Пьер ле Галль и Фрике, оказался все тот же чертов португалец. Он выходил из «Барракона», неся в руках пухлый кошель, набитый металлическими дисками.
С бесстыдством, которое одновременно казалось гнусным и комичным, странный тип подошел к Фрике и осведомился о драгоценном здоровье Его Превосходительства; затем, без сомнения, успокоенный ответом молодого француза, мулат медленно удалился, недобро улыбаясь.
– До свидания, сеньор, прощайте и примите мои извинения. Поверьте мне, вы никогда не забудете вашу встречу с доном Бартоломео де Монте.
Пьер ле Галль и Фрике направились в контору торговца людьми. Это место, где велись торги «человеческим скотом», на первый взгляд, не выглядело отвратительным, а напротив, поражало изысканностью убранства. Пьер ле Галль, хорошо разбиравшийся в данном вопросе, утверждал, что помещение с затейливой деревянной обшивкой, с роскошными фарфоровыми вазами и цветами, с мебелью красного дерева, напоминает каюты первого класса трансатлантического парохода.
Но все эти массивные двери из красного дерева открывались в грязные коридоры, где теснилось множество людей, терзаемых паразитами, одетых в жалкие лохмотья, истощенных болезнями, голодом и лишениями; все эти бедняги ожидали скорой отправки в дальние страны.
Военнопленные из провинций Южного Китая или рыбаки с побережья, похищенные пиратами, – все они стали собственностью «торговцев людьми», у которых имелись эмиссары в каждом порту. Именно эти бедолаги составляли добрую треть «эмигрантов». Ко второй трети относились те несчастные, которые умирали с голоду в родном краю и прельстились на лживые посулы вербовщиков, восхваляющих чудеса Эльдорадо, что зовется Островами Чинча.[14] В последнюю треть входили иностранцы – и вряд ли это добавит чести европейскому обществу, которые сами отыскивали китайских дельцов, открывавших им двери в официально разрешенные игорные дома. Тысячи игроков, мечтающих испытать удачу! Что же происходило дальше? Девяносто процентов из них спускали все свое состояние за несколько дней. Тогда китайские дельцы предоставляли проигравшимся кредиты, кормили их, а затем, когда наступал роковой час расплаты, должники становились заложниками этих кровавых ростовщиков, которым португальский закон предоставляет право лишать свободы за долги.