Она была бесстрашна, когда дело касалось татуировок. Покрывала свое тело всем, что казалось ей в тот момент значимым. Однако посвящая себя чему-то, надо учитывать, что то, что тебе кажется значимым сегодня, со временем изменится, и ты тоже изменишься.
Люди проходили мимо, рассматривая нас. Некоторые пялились на мой шрам, другие, напротив, избегали смотреть. Я вдруг подумала, боялся ли Мэтт, когда смотрел на шрам или он просто такой хороший парень, что не показывал своих эмоций?
— А вот и наш горячий работничек, — Дженна посмотрела куда-то поверх очков.
Я проследила за ее взглядом и, конечно, увидела Леви, шагающего рядом с Заком.
— Черт, — пробормотала я, перекатываясь на живот.
Мы с Леви игнорировали друг друга по мере возможности всю неделю. Вмешательство Черити было ошибкой. Мы просто не смогли этого вынести.
И тот факт, что мы оба чувствовали себя ответственными за ее смерть, только ухудшал ситуацию. Словно мы оба были больше травмированы, чем напуганы.
Мои глаза защипало, и я моргнула, отгоняя это ощущение.
Я винила свою мать за множество вещей: испорченное детство, невозможность наслаждаться жирной пищей без чувства отвращения, иррациональный страх перед ящерицами, но большего всего — за всю невысказанную боль восточного крыла.
Если бы она не расковыряла каждую рану, до которой смогла дотянуться тем вечером на кухне, может бать, Леви так не запутался бы.
И я уж молчу об оргазме в душе. С момента самого происшествия, мы на эту тему не разговаривали. Потому что мы всегда так поступаем. Мы целуемся, а потом не говорим об этом.
Максимально ненормально.
Когда Зак и Леви подошли ближе, я прижалась грудью к полотенцу, притворяясь, словно просто загораю, а не прячусь. Леви никогда не видел мой шрам целиком, и если увидит — с ума сойдет.
Дженна мрачно на меня посмотрела.
— Почему это ты стала такой странно напряженной? И чего прижимаешься лицом к полотенцу? Дышать не трудно?
— Просто скажи, когда он уйдет.
Мой голос был приглушен материей и вообще-то, да, дышать было трудновато.
— Что? — Дженна наклонилась ко мне, а затем ее лицо просветлело. — Привет, Леви, — помахала она ему.
Не зови его, о, черт!
— Привет, Дженна. — Пауза. Голос Леви прозвучал прямо над моей спиной и стрингами ярко-розового купальника. — И Пикси.
Я повернула к нему голову, старательно не отрывая грудь от полотенца.
— Привет, Ливс, — вылетело у меня изо рта прежде, чем я смогла себя остановить, и он замер, услышав мое обращение. Мне захотелось дать самой себе пинка.
Зак посмотрел на Дженну и медленно стянул с себя солнцезащитные очки.