Мой шрам. Призрак воспоминаний о Черити.
Жар притяжения, который возникал, стоило нам приблизиться друг к другу...
Большую часть вышеперечисленного мне все же удавалось игнорировать.
Я завернулась в полотенце и шагнула в коридор, когда Леви вышел из комнаты. Наши глаза встретились, и мне впервые стало неуютно по-настоящему.
Типа: «Вот черт, а ведь я собиралась избегать тебя до конца жизни».
С другой стороны, это было совершенно нормально.
Или: «Привет, старый друг, с которым выросла и которому доверила собственную жизнь».
Кроме того, это было опасно.
А может: «А не помочь ли тебе выбраться из полотенца и нырнуть во что-то более удобное? Скажем, в мою кровать?».
Воздух в коридоре наполнился жаром и ожиданием. Его взгляд переместился на мое тело, мокрое, не смотря на полотенце. Я изучала его великолепное тело, одетое в белую футболку и потертые джинсы, и не находила в своей голове трезвых мыслей.
Я смотрела на материю, льнущую к рельефным мышцам груди, и мое едва прикрытое полотенцем тело наполнялись страстью, а щеки наливались румянцем. Он тоже не отрывал от меня глаз.
Мне стало в крайней степени неуютно. Леви снова скрылся в комнате и закрыл за собой дверь.
Я, босая и мокрая, смущенно застыла посреди коридора, пытаясь понять, что с нами не так. Казалось, мы не знали, как избавиться от сексуального притяжения. Но это получалось грубо и оскорбительно, грустно и трудно, жарко и интимно.
Существует ли благословенная середина?
Леви
Черт возьми! Пикси стоит начать носить балахоны повсюду. Я не могу видеть ее полуголой все время. Эти ее длинные ножки, краснеющую кожу и теплое, влажное тело...
Черт.
Я покачал головой, словно это могло помочь избавиться от чувства вины и вожделения, угнездившихся глубоко внутри, и вышел из своей спальни во второй раз за утро. Мне нужно было работать. У меня еще было, что чинить.
Идиотская сумка Дарена, расположившаяся в самом низу лестницы, делала мое утро чертовски замечательным. Я направился к стойке регистрации.
— Дела, Эндрюс? — спросил он.
Дела? Он белый парень в рубашке поло. И эти его дела — сплошное позерство.
Я не ответил.
— Сара наверху? — Потер он шею.
— Она занята, — видимо, из меня временами просто пёрло это дерьмо.
— Чем?
Уж точно не мной. Хотя я мог отчетливо представить, чем бы занял ее... чертову Пикси в полотенце!
Я вдохнул:
— Чего тебе, Аквуд?
Он прищурился:
— Вы двое... как бы... вместе?
Мои мысли пустились в плавание по морям вариаций трактовки этого «вместе», а большая часть из них, о, черт, включала в себя полное отсутствие одежды и переплетение тел.