Неприятный осадок оставила его развязность, казалось, Ираклий совершенно не скорбел по своей сестре. «Дунькин пацан» – эта его фраза покоробила Нину. Покоробила и насмешка над младшим Федором. Вообще, как успела заметить Нина, члены этой семьи не во всем были равны между собой. Например, младшие – близнецы Ирина и Федор, – отношение к ним у старших было иное, чем друг к другу. Ирина и Федор были детьми Варвары Петровны. Когда Нина поняла это, то и ее собственное отношение к ним и этой женщине несколько изменилось. Варвара Петровна была не просто экономкой, но и мачехой для старших. И это Нина отметила для себя как важный фактор, достойный самого пристального внимания. Варвара Петровна, казалось, больше всех была озабочена здоровьем Левы. Именно с ней в отсутствие Константина Нина вела все разговоры по поводу мальчика. Вот и сейчас Варвара Петровна заглянула в комнату:
– Чем заняты? Рисуете?
– Рисуем. – Нина только закончила за медведя картину – лесная поляна вся в крупных ромашках.
Варвара Петровна подошла к Леве, пощупала ему лоб. Вздохнула.
– Никаких перемен к лучшему, Нина Георгиевна? – спросила она.
– Нужно время, – ответила Нина словами Ираклия.
– Такое впечатление, что он, – Варвара Петровна понизила голос до шепота, – нас не узнает. А такой был мальчик: живой, общительный.
– Мне надо будет обязательно встретиться с его отцом.
– Зачем? – Варвара Петровна нахмурила брови.
– Но как же, он же отец ребенка – и Лева теперь…
– Я ничего не знаю. Все вопросы по этому поводу к Константину, я тут ничего не решаю. И вообще, вряд ли такая встреча возможна. Марк был только на похоронах, даже в ресторан на поминки не поехал, так что… Думаю, пока в этом нет никакой нужды.
Фраза снова прозвучала как приказ. Видимо, когда-то в этом доме Варвара Петровна – экономка, домоправительница, мачеха – позволяла себе командовать всеми. Не оставила она своей привычки даже сейчас.
– Я должна ненадолго уехать, – известила она Нину, направляясь к двери. – До вечера побудьте с мальчиком.
Они снова остались вдвоем – в окружении плюшевого игрушечного народца. «Значит, твоего отца тоже зовут Марк». Нина отложила фломастеры и, уже не колеблясь больше, достала мобильный и набрала тот самый номер, который все эти дни так хотела, но не разрешала себе набрать.
Гудки, гудки, гудки. «Алло… алло, слушаю, кто?» – Нина судорожно нажала «отбой». Нет, не сейчас, потом. Потом, позже. Какой у него голос хриплый. Он простудился на этом холодном ноябрьском ветру? Он простужен, болен, потому и не звонил так долго…
Дождь монотонно стучал в окно.