Дуглас был мил, как все птицы, и в ответ на мой неопределенный вопрос подтолкнул меня к мшистому сундуку позади пруда. Я любезно его поблагодарила, и он улетел к своему насесту на маленьком острове. Я же открыла сундук и вытащила пыльное черное платье. Он выглядело так, что даже пуританская бабушка могла бы счесть его немного старомодным. Я все же приложила его к плечам. Покойная жена клиента — или, возможно, его мать — была по всей видимости крошечной и совершенно не обладала вкусом. У меня за спиной раздалось тихое хихиканье.
Приведение с комфортом расположилось на поросшем травой бревне. Ее мерцающую голову подпирала рука.
— Оу! Я не... Доброе утро, мисс Кавано, — сказала я.
— Дженни, вполне достаточно, — она улыбнулась. — Вам, правда, не стоит носить это, знаете?
— Я спросила.
— Уверена, что вы так и сделали, дорогая. Вам не стоит носить это, потому что оно ужасно.
— О, — ответила я, — полагаю, вы правы. Хотя, будь я на голову ниже и на десять килограммов полегче, я бы была очаровательным пилигримом. Крошечным, очаровательным пилигримом.
— Я думаю, вы чудесно выглядите в этом милом красном наряде, дорогая. Правда, это скорее вечернее платье, чем дневное, так ведь?
— У меня не такой уж большой выбор. Все, что у меня есть с собой, либо милое, либо практичное. За исключением того платья, что вы постирали. К слову, спасибо вам за это.
— Если они вам не нравятся, зачем же вы их брали с собой?
— Это было первое, что я увидела в шкафу, — вздохнула я. - До моего побега из дома, мама любила одевать меня в эффектные платья от своих любимых кутюрье, будто я ее кукла. Я никогда не думала о том, что носить, потому как ей было глубоко безразлично, что я думаю об этом. Возможно, мой выбор был бы больше, если бы она собирала мои вещи. А еще мне бы понадобился отдельная каюта для шляпных коробок. Ее самый большой страх, что ее дочь могут увидеть одетой в лохмотья. Под это определение подходит любой наряд без жесткого корсета, кружев и пяти слоев ткани. Я взяла с собой несколько комплектов школьной формы и с радостью ходила бы в них. Но я надевала их прежде, и они созданы для сидения за столом, а не для карабканья по скалам. Они легко рвались, а подолы скоро разошлись на ленты. В конце первого месяца они и в правду напоминали лохмотья. Оставшееся время на раскопках я провела в мальчишеских брюках.
— Вы не могли!
— Еще как могла! Более того, мне это понравилось... по началу. Это было частью моего большого акта неповиновения: смело, дерзко и захватывающе. Могу вас заверить, чувство освобождения покинуло меня после нескольких месяцев тяжелой пыльной работы. Сейчас я бы хотела, чтобы у меня были с собой платья, чуть меньше напоминающие... платья.