Барон тоже был в мотоциклетной форме, надел шлем, и выглядел тоже нереально круто. Я на мгновение снова почувствовала себя плохой девочкой в плохой компании. И не сказать, что мне это не понравилось.
— Садитесь, — он похлопал рукой по сиденью за своей спиной. — Держитесь крепко. Поехали бояться?
— Поехали, — рассмеялась я, перекидывая ногу через сиденье и крепко обхватывая мужчину за талию.
Заурчал, взревел мотор, и мы полетели в высвеченную огнями столичную ночь.
Скорость, скорость, мелькающие огни домов и фонарей, остающиеся далеко позади машины, мигающие светофоры, блестящая гладь реки и сливающиеся в дымчатую ленту тротуары набережной. Бьющий и ревущий вокруг холодный ветер и теплое тело мужчины, в которого я вжималась. Крутые виражи и прыжки на горбах мостов, невероятный разгон на почти пустой кольцевой, кипящий адреналин и горячее громкое дыхание внутри шлема.
Было очень страшно и очень весело. Стресс и тоска прятались и растворялись в горниле эмоций, и я кричала и улюлюкала от восторга, оглушая себя, но не желая останавливаться.
Время было уже далеко за полночь, когда мотоцикл затормозил у какого-то придорожного кафе, где играла плохая музыка, сидели странные люди, но мы грели руки о стаканы с чаем, и я видела в расширенных от адреналинового возбуждения зрачках Мартина свое отражение.
И это было тоже нереально круто.
— Обязательно нужно повторить, — сказала я на прощание, перед тем, как зайти в спальню.
— Обязательно повторим, — согласился он, помахал мне снятыми с рук мотоциклетными перчатками и исчез в Зеркале.
Люк Кембритч
Виконт Кембритч отмокал в ванной, и делал это самым сибаритским образом — с сигаретой в одной руке и стаканом виски в другой. Ванны в его доме были огромными, спускающимися в пол мини-бассейнами, потому что он со своим ростом в обычные просто не помещался.
Точнее, не помещался с комфортом — приходилось сгибать ноги, упираться плечами, а комфорт Люк любил.
Аудиосистема играла альбом инляндской фолк-группы, и он, устав от витиеватых напевов и резких звуков народных инструментов, переключил систему на сборник блюзов. Затянулся с наслаждением, затушил сигарету, вытянул ноги, ощущая, как массируют издергавшееся от боли тело упругие струи воды. Нога не болела, он отоспался после лечения, похожего больше на экзекуцию, и теперь смывал с себя память о боли.
На миг возникло желание вызвать сюда кого-нибудь из подружек, чтобы уж совсем почувствовать себя живым и здоровым — а что может послужить этому лучше, чем хороший, горячий и несдержанный секс? Он усмехнулся. Последний раз что-то похожее на секс у него было…черт, почти две недели назад. Организм тут же отозвался на воспоминания, и он сжал ноги, откинул голову на бортик, закрыл глаза, приводя мысли в порядок. Как мальчишка в период полового созревания, ей- Богу.