От каждого цветка вверх по линии вен расползалось что-то вроде веточек такого же насыщенного черного цвета. Я закатала рукава.
Ого!
Похоже, рисунок шел по всему телу, в чем я тут же удостоверилась, быстро расстегнув пуговицы блузки. Линии прорисовывались везде – от рук к плечам, от плечей к груди, к животу и пояснице, дублируя мою кровеносную систему.
Это еще что?! Как это называется?!
Попробовала потереть – не исчезло. Попробовала смыть водой. Тот же результат.
«Надо бы с мылом, – почти в истерике подумала я. – Вдруг поможет».
Флакон с мылом тут же сам с собой оказался в руке, повергнув меня в еще больший шок. Понимание, что просто так от непрошенных татуировок не избавиться, пришло быстро. Бросив быстро ставший ненавистным бутылек, я выбежала из комнаты в поисках Джеймса.
Даже не задумываясь о том, что он, скорее всего, спит, я ворвалась в гостевую спальню. Быстренько закатала рубашку на животе и подогнула штанины, чтобы можно было все хорошо рассмотреть.
– Что это? Ты же знаешь, ведь так?
Телохранитель и правда не спал. Он спокойно сидел в кресле и, судя по полной пепельнице, стоящей рядом, докуривал не первую пачку. От моих манипуляций с пижамой лицо Джеймса вспыхнуло румянцем. В темно-карих глазах появился странный нездоровый блеск.
– Не уверен, – только и ответил он.
Пришлось остановить демонстрацию. Я смущенно посмотрела на Джеймса.
– И мыло… это не оттиралось, а я подумала, что если бы у меня было мыло… но ведь оно стояло в двух метрах от меня. Там, на полке. А потом оказалось у меня в руках. И я не понимаю, что это все значит, – закончив сумбурную речь, я устало опустилась в кресло напротив Джеймса, надеясь, что он что-нибудь понял из моих сбивчивых объяснений. Добавила:
– И я вспомнила. Александр – он знал, что так будет. И инструкцию мне оставил, чтобы я не думала, что схожу с ума. И я точно знаю, что мы планировали это с ним вместе, – я изливала все, что приходило в голову, переходя на крик. – Только я так и не могу вспомнить, что именно мы планировали!
Джеймс хмуро посмотрел на меня. Задумался о чем-то. Потом схватил телефон и позвонил кому-то. Пока он разговаривал, – кажется с отцом, – отрывистыми, ничего конкретно не значащими фразами, я молчала, следя за тем, как он нервно расхаживает по комнате и курит очередную сигарету. Закончив разговор, он присел на спинку моего кресла. Рассеянно окинул взором линии на моей шее. И даже собрался прикоснуться, но, словно вспомнив что-то, резко отдернул руку.
– Отец сказал, что нам необходимо приехать к нему. И еще он сказал… – Джеймс не договорил.