— Вправо, вправо давай. Ну, давай, милая!
А милая услышит, как пуля жикнет, побежит вправо, встанет, будто раздумывая. Еще одна пуля просвистит — она подхватится, да к немцам. Тошно мне стало. Пистолет мой ребята у себя оставили — на память. Стал я здоровой рукой по карманам шарить — может, думаю, где-нибудь гранатишка завалялась — нет ничего. Закрыл я глаза и мотаюсь по полю — то к немцам, то к своим.
Потом наши лошадь увидели, по кличке стали ее звать, а она, чертяка, не идет, чего-то раздумывает. В этот момент недалеко немецкая мина ухнула. Подхватила кобыла — и в галоп. Я от борта к борту болтаюсь, а в голове один вопрос: к немцам или к своим?
Пробежала лошадь еще какое-то расстояние и остановилась. Тишина вокруг. Лежу и гадаю — куда меня нелегкая занесла? Минут через пять появляется надо мной чья-то голова в шапке-ушанке военного образца.
— Братцы, наш лейтенант вернулся!
Набежал тут народ, радуется. Я пить прошу, а они не поймут — им весело. Наконец прибыл комбат, навел порядок, наклонился ко мне.
— Человек пить просит, а вы, там-тарарам, гогочете.
Побежали за котелками, но комбат остановил. Приказал своей воды принести. Я жадно припал к котелку.
Так я впервые в жизни выпил водки.
По натуре своей я не драчун. И в детстве не дрался, и потом не приходилось. Война, конечно, не в счет. Там другое дело. Там враг, его уничтожить надо, иначе — он тебя. Но однажды ударил я своего. Да кого? Хирурга, который через несколько минут сделал мне операцию! Случилось это так.
После ранения привезли меня в медсанбат и прямо на операционный стол. Стояли мы в то время в обороне, раненых было мало, и в медсанбате царили тишина и покой. И врачей нет: куда-то они отлучились. Одни дежурные медсестры на месте. Вот я лежу, жду. А боль все сильнее. В ту минуту казалось мне, что появится врач, сделает что надо и сразу стану я здоровым и сильным. А его все нет.
— Сестренка, где доктор? — кричу.
— Что ты каждую минуту спрашиваешь? Сказано: сейчас придет.
Разное время у нас с медсестрой было. Мне каждая минута вечностью казалась. Но вот хлопнула дверь, послышались шаги, вошел крупный широкоплечий мужчина. Пошептался о чем-то с медсестрой, бодрой походкой ко мне подошел, откинул простыню, спрашивает:
— Ну, молодой человек, как мы себя чувствуем?
А у меня внутри все кипит.
— По-разному мы с вами себя чувствуем, — отвечаю. — Вы — хорошо, я — плохо.
— Чего ты сердишься? — удивленно приподнял брови врач. — Я же не на гулянке был, генерала нашего перевязывал.
— А вы мне не тыкайте, я — офицер, — распаляюсь я.