Вегенер медленно спустился по трапу. Далеко впереди кричали и махали руками встречающие. Один из чернорубашечников, плосколицый белобрысый парень с опознавательными знаками Ваффен–СС, шагнул к Вегенеру, щелкнул каблуками и отдал честь.
– Ich bitte mich zu entschuldigen. Sind Sie nicht Kapitan Rudolf Wegener, von der Abwehr?[73]
– Извините, – ответил Вегенер. – Вы ошиблись. Я – Конрад Гольц, представитель «А.Г. Хемикален». – Он двинулся дальше.
Навстречу ему шагнули еще двое эсэсовцев. Все трое обступили Вегенера, так что, двигаясь в выбранном направлении, он оказался под охраной. У двоих эсэсовцев под плащами были автоматы.
– Вы – Вегенер, – сказал первый, когда они вошли в здание аэровокзала.
Он промолчал.
– Вас ждет машина, – продолжал эсэсовец. – Нам приказано встретить вас и немедленно препроводить к рейхсфюреру СС Гейдриху в штаб–квартиру дивизии «Лейбштандарт». Кроме того, мы должны охранять вас…
«Чтобы меня не перехватили молодчики из Партай, – добавил про себя Вегенер. – Значит, Гейдрих жив и не смещен. Сейчас он пытается укрепить свое положение в правительстве Геббельса. Вполне возможно, что в конце концов нынешний кабинет падет, – размышлял он, усаживаясь в черный штабной „даймлер“. – Однажды ночные улицы заполнят патрули Ваффен–СС. Из полицейских участков ринутся толпы чернорубашечников. Будут захвачены радиостанции, телеграфы, отключена электроэнергия, закрыт Темпельхоф. Громыхание сапог по берлинской брусчатке… Но, в сущности, что это изменит? Даже если доктор Геббельс будет свергнут, они все равно останутся: чернорубашечники, Партай, планы войны не с Востоком, так с чем–нибудь еще. Например, с Марсом или Венерой. Неудивительно, что Тагоми не выдержал, – подумал он. – Жестокая дилемма нашего существования. Как бы ты ни поступил, в итоге это окажется злом. Тогда зачем сопротивляться? Зачем выбирать, когда все альтернативы – ложны?.. И все–таки мы будем бороться. День за днем. Сейчас – против операции „Одуванчик“, потом – против полиции. Нельзя уничтожить все зло сразу. Это долгий процесс. Мы можем лишь делать выбор на каждом шаге. И надеяться. Возможно, в каком–нибудь другом мире все по–другому. И жизнь состоит из ясных альтернатив. Черно–белый мир без оттенков и переходов.
Увы, мы живем не в идеальном обществе, где истина ясна, поскольку ясны ее критерии. Где можно быть правым без особых усилий, поскольку ясно, что значит быть правым».
«Даймлер» взревел и рванулся с места.
«Предположим, это ловушка, – думал Вегенер, зажатый на заднем сиденье охраной; автоматы лежали у эсэсовцев на коленях. – Меня везут не к Гейдриху, а в застенок Партай, чтобы вытянуть сведения и прикончить. Но я сделал выбор: предпочел рискнуть, вернуться в Германию. Смерть – вот путь, который открыт для нас всегда, на любом шаге. И постепенно мы приближаемся к ней, сами того не желая. Или, напротив, сдаемся и выбираем смерть сознательно».