– Может, отпустишь?
– С чего вдруг? – Ровная полоска усов Дашко дрогнула, крупный вислый нос сморщился от улыбки. – Для чего?
– По старой памяти, как сослуживца.
– Ты идиот или прикидываешься?
Морхольд вздохнул:
– Попытка не пытка, мало ли, вдруг прокатило бы. Что так меня не любишь?
Иссиня-черная бровь вопросительно изогнулась:
– Ты назвал меня шакалом.
– Это было двадцать лет назад, Господи прости, – Морхольд закатил глаза. – Да и если разбираться, ты же помнишь из-за чего? Ты себя повел не как офицер, а как самый настоящий шакал. Да прямо как сейчас. Так кто ты после этого? Думал, перед тобой на коленях начну ползать и сапоги облизывать?
– Не отказался бы, – Дашко крутил в руках стек, явно наслаждаясь и собой, и моментом, как было и раньше, когда он только выпустился из училища, а совсем молодой Морхольд только перевалил половину службы в краснодарском оперативном 66-м. – Мало ли, вдруг передумаю?
– Да иди ты. Хотя если ты мне оставишь пару папирос и спички, то буду рад.
– Хам. Я все-таки поставлю на твою смерть. По телефону.
– Вот так и думал, что ты явно не в совете директоров вашей Директории, только понты одни, – Морхольд с сожалением затоптал окурок. – Все скачешь при ком-то.
– Не боишься, что сделаю с тобой что-то?
– А на кого тогда ставить-то будешь? Да и, если у вас связь есть, ты ж уже доложил хозяину – сколько и какой товар. Ты всегда следовал инструкциям и Уставу.
– Из-за этого сейчас и здесь, по эту сторону прутьев, – Дашко встал, – а ты там. Неудачник.
– Конечно неудачник, ты меня спроси, когда телефоном пользовался?
– Думаю, вообще не пользовался. Ладно, я пойду. Хорошей смерти… вернее, болезненной и мерзкой. Попрошу, чтобы тебя с той девкой кинули к вот этому медведю, что лежит в отключке. Раз уж вас вместе поймали.
Морхольд вздрогнул от такой перспективы.
– Милая задумка.
– И я так же думаю. Ладно, – Дашко остановился, – умирающим дают право на последнюю просьбу. У тебя она есть?
– Да. Что с частью и что вообще с самим краем?
Дашко явно удивился, даже развернулся к нему, продемонстрировав заметное брюшко, выпирающее из-под портупеи:
– Лучше бы попросил накормить.
– Волка ноги кормят. Так как, расскажешь?
Дашко вернулся на стул, посмотрел на часы. Щелкнул пальцами и протянул руку вбок, к стоявшим позади солдатам. Теперь Морхольд даже не сомневался. База принадлежала настоящей серьезной силе. Силе, что даже имела шевроны и знаки различия.
Офицеру поднесли чашку… чашку, шайссе, из фарфора с золотой каемкой и витой ручкой. Пахло, как ни странно, чаем. А не какой-то бурдой эрзац-образца. Что удивляться, Кубань же, и ее чай теперь явно лучше цейлонского.