- Расскажи мне, что они сделали с твоими глазами, - тихо сказал я. Он поднял беспомощную руку.
- Я не знаю. Возможно, они даже не собирались этого делать, но когда это произошло, они тут же этим воспользовались. Они... ох, Фитц. Меня избили. Затем еще раз. Мои глаза опухли и закрылись. И еще раз. И...
Я остановил его.
- А когда опухоль прошла, ты больше не мог видеть.
Он глубоко вздохнул. Я видел, как он боролся с собой, чтобы рассказать мне о вещах, которые хотел навсегда забыть.
- Сначала я думал, что наступила ночь. Или что я нахожусь в темной камере. Они иногда так делали. Если ты все время находишься в темноте, ты не можешь сказать, сколько времени прошло. Я думаю, иногда они приносили мне воду и еду спустя долгие перерывы, а иногда наоборот часто, чтобы сбить мое представление о времени. Прошло много времени, прежде чем я понял, что не могу видеть. И еще больше времени, прежде чем до меня дошло, что это не пройдет.
- Этого достаточно. Мне просто необходимо немного узнать, чтобы я смог помочь.
Снова тишина. Потом он прошептал:
- Ты попытаешься сейчас?
Я молчал. Сделав это, я рискну своим собственным зрением. Мог ли я ему это сказать, когда его лицо сияло такой надеждой? Сейчас он был больше похож на моего старого Шута. Зрение очень важно для него. Его восстановление было ключом к его миссии, а эта нелепая миссия убить всех Служителей была его единственной оставшейся целью. Прошлой ночью я испытал триумф, о котором не мог даже мечтать. Мог ли я сегодня уничтожить его надежды?
Я буду осторожным. Очень осторожным. Я, конечно же, смогу понять, если подвергну себя опасности?
Был ли я похож на Чейда больше, чем мне хотелось? Неужели я всегда хотел выяснить, как далеко могу зайти в магии и что смогу сделать, если меня никто не остановит? Я отбросил этот зудящий вопрос.
- Сейчас? Почему бы и нет? - я отодвинул стул и, обойдя стол, подошел к Шуту. - Посмотри на меня, - тихо сказал я ему. Он покорно отвернулся от свечей. Я поставил одну из них ближе и в ее мерцающем свете рассмотрел его лицо. У него были рубцы на щеках, прямо под глубокими впадинами под глазами. Такое бывает у людей, побывавших во многих кулачных боях. Кожа чаще слезает там, где слой плоти над костью совсем тонкий. Я принес свой стул и поставил его так, чтобы смотреть Шуту в лицо. - Я собираюсь коснуться тебя, - предупредил я, усаживаясь, и взял его подбородок рукой. Медленно поворачивая его лицо, я рассматривал шрамы, оставшиеся от жестоких пыток и грубых избиений. Мне вдруг вспомнилось, как Баррич изучал мое лицо после того, как меня избил Гален. Я прижал к его лицу два пальца и мягко надавливал, пока обводил ими левый глаз. Несколько раз он вздрагивал. Затем правый. С ним все было также. Я нашел кость, которая была сломана и неровно восстановилась. В одном месте обнаружилась глубокая вмятина в лицевой кости возле виска. Прикоснувшись к ней, я почувствовал тошноту. Но в этом ли причина слепоты? Неизвестно... Я глубоко вздохнул, обещая себе, что буду осторожен и не стану рисковать ни одним из нас. Я положил руки по обе стороны его лица. Затем закрыл глаза. - Шут, - тихо сказал я. И нашел его также легко, как и в прошлый раз.