– Это все тот коричневый суп, – сказала она.
– Что?
– Ты можешь сказать что-нибудь еще, кроме «что» да «кто»? Коричневый суп, который нам дают. Он воздействует прямо на тебя. Я стала притворяться, что пью его, еще вчера. Тогда я не заснула сразу же. В него что-то добавляют, что заставляет нас спать, чтобы днем они могли отдохнуть и не следить за нами.
– Откуда ты все это узнала?
– Обучение, – коротко ответила та. – Перед тем, как я пришла к тебе, меня кое-чему научили. Лорд Чейд предусмотрел это. Он прислал эту свою ужасную старуху Квивер, чтобы обучить меня всякого рода вещам. Как бросать нож. Куда бить, если тебя схватили. Чейд сказал, что она готовила меня в убийцы. Не думаю, что она в этом преуспела, но я знаю, как себя защитить. – Она вдруг оборвала себя, на лице проступило уныние. – Немного, – поправила она себя.
Я не стала указывать ей на то, что она не слишком преуспела в этом тогда в поместье. Не было смысла в уязвлении ее гордости. Мне хотелось узнать побольше, но я услышала, как Двалия звала одну из своих помощниц и указывала на нас.
– Сделай вид, что хочешь спать. Прикрой глаза и медленно иди за мной. И не пытайся говорить со мной, пока я с тобой первая не заговорю. Нельзя, чтобы они узнали.
Я кивнула, плотно сжав губы. Я хотела сказать, что могу быть такой же внимательной и настороженной, как и она, такой же умной и знающей, когда нам можно разговаривать. Но Шун уже нацепила ту маску отчужденности, которую носила с тех пор, как ее затащили в сани. Мне стало интересно, притворялась ли она все это время. Во мне поднялась волна паники. Я не была такой же проницательной, как она. Я слышала, что они говорили, будто я – мальчик, но у меня не было сил переживать, что они ошибаются. Также как бояться, что они узнают, что я не была той или тем, кем они меня считали. Раньше я не боялась того, что произойдет, если правда раскроется. Но не теперь. Сердце колотилось и скакало. Коричневый суп пытался заставить меня заснуть, а страх – продолжать бодрствовать. Как можно было выглядеть сонной, когда я едва могла отдышаться?
Шун споткнулась или сделала вид, чтобы натолкнуться на меня. Врезавшись в мое плечо, она больно ущипнула меня.
– Сонная, – предупредила она на одном дыхании. Ее губы едва двигались.
– Шайсим, ты в порядке? Твой кишечник вел себя удовлетворительно? – Одесса говорила так, будто бы болтовня о моем кишечнике была такой же светской, как разговор о погоде.
Я покачала головой и положила руки на живот. Мне было плохо от страха. Возможно, я могла бы выдать страх за дискомфорт.