- Шут? - позвал я тихо, в ответ он закричал, руки взметнулись, закрывая голову. Одна рука успела задеть мою щеку. Я шарахнулся от кровати, а он завопил:
- Простите! Не бейте меня!
- Это всего лишь я. Всего лишь Фитц, - я говорил спокойно и размеренно, стараясь избавиться от сострадальческих интонаций в своем голосе. Эда и Эль, Шут, оправишься ли ты когда-нибудь от пережитого?...
- Прости, - повторил он с придыханием, успокаиваясь. - Мне очень жаль, Фитц. Когда они схватили меня... Они никогда спокойно не будили меня. Не позволяли проснуться самому. Я так боялся, что мне приходилось кусать себя за руки, чтобы только не уснуть. Но, в конце концов, я всегда засыпал. Иногда они будили меня спустя всего лишь мгновение. Маленьким ножом с зазубринами. Или горячей кочергой, - гримаса на его лице очень отдаленно напоминала улыбку. - Теперь я ненавижу запах огня.
Он положил голову обратно на подушку. Ненависть волной накрыла меня, а затем отступила, оставив внутри пустоту. Я никогда не смогу отменить то, что они с ним сделали. Спустя некоторое время он повернул голову в мою сторону и задал вопрос:
- Сейчас день?
Во рту было сухо и не находилось слов. Я откашлялся.
- Сейчас либо поздняя ночь, либо раннее утро, в зависимости от того, как на это посмотреть. Мы говорили в прошлый раз в начале дня. Ты проспал все это время?
- Я точно не знаю. Иногда мне трудно разговаривать. Дай мне несколько минут, пожалуйста.
- Хорошо.
Я отошел в дальний конец комнаты и старательно игнорировал его, пока он ковылял от кровати. Он нашел дорогу к гардеробу, пробыл там некоторое время, и, когда вышел, спросил, не найдется ли воды для умывания.
- В кувшине, рядом с кружкой у твоей кровати. Могу подогреть немного для тебя, если хочешь.
- О, теплая вода - сказал он так, словно я предложил ему золото или драгоценные камни.
- Подожди немного, - ответил я и пошел греть воду. Он нащупал кресло у камина и опустился в него. Я удивился, как быстро он запомнил комнату. Когда я принес теплую воду и ткань для умывания, он сразу же потянулся к ней, и я понял, что он молчал, чтобы отслеживать мои действия - те, которые он мог услышать. Мне казалось, что я все равно что подглядываю за ним, когда наблюдал, как он вымыл свое лицо, покрытое шрамами, а затем несколько раз протер глаза, чтобы счистить липкую слизь с ресниц. Когда он закончил, его глаза были чистыми, но глазные яблоки покраснели.
Я не ставил подготавливать его и извиняться.
- Что они сделали с твоими глазами?
Он положил тряпку обратно в миску и сцепил поврежденные руки, аккуратно разминая опухшие суставы. Он молчал, пока я убирал со стола. Что ж, понятно. Не время.