- Ты сильно ранена? Они повредили тебе? - при помощи Уита я старался передать ей спокойствие и уверенность. Ты ранена? - я предложил вопрос, стараясь не давить на ее границы. Ее боль омыла меня. Она дико затрепыхалась, сводя на нет большинство моих усилий, затем снова замерла.
- Ты сильно ранена? – спросил я ее снова.
Она закрыла клюв, взглянула на меня и закаркала:
- Вырвали! Вырвали мои перья!
- Я вижу, - изумление, как много человеческих слов она знала, смешивалось с облегчением, что она могла дать мне информацию. Но птица это не волк. Мне было трудно разобраться - что я чувствовал в ней. Боль, и страх, и много гнева. Будь она была моим волком, я бы незамедлительно понял, где она ранена и как сильно. С вороной же общение было похоже на попытки понять иностранца.
- Позволь мне попробовать освободить тебя. Можно я подниму тебя на стол, где свет получше? Разрешишь мне поднять себя?
Она моргнула.
- Вода. Вода. Вода.
- И я дам тебе воды, - я старался не думать о том, как летело время. И словно в ответ на мою тревогу, я ощутил вопрошающее мимолетное касание от Чейда. Где я? Королева просила Дьютифула удостовериться, что я приду, крайне редкая просьба от нее.
Я скоро там буду, - пообещал я, горячо надеясь, что так и произойдет. Я отпер потайную дверь, затем подхватил ворону с пола, крепко, но осторожно сжимая ее в руках, и понес вверх по темному пролету.
- Фитц? – обеспокоено спросил Шут, прежде чем я коснулся последней ступеньки. Я едва мог различить его силуэт в кресле подле огня. Свечи выгорели несколько часов назад. Мое сердце упало от звучавшей в его голосе тревоги.
- Да, это я. Со мной раненая ворона, она запуталась в моем парике. Через минуту я объясню, но сейчас мне нужно устроить ее, добыть света и дать ей воды.
- В твоем парике запуталась ворона? – уточнил он, и, как это ни странно, в его голосе слышались отголоски как веселья, так и насмешки. - Ах, Фитц! Я всегда могу быть уверен, что у тебя найдется та или иная странная проблема, чтобы нарушить мою апатию.
- Ее отправил ко мне Уэб.
В темноте я усадил ворону на стол. Она попробовала встать, но пряди волос держали слишком крепко, она тут же упала на бок.
- Сиди тихо, птичка. Мне нужно достать свечи. Тогда я смогу распутать тебя.
Она осталась неподвижной, но дневные птицы часто замирают в темноте. Я шарил почти наощупь в полутемной комнате в поисках свечей. К тому времени, как я зажег их, поставил в подсвечники и вернулся к рабочему столу, Шут уже оказался там. К моему удивлению, его узловатые пальцы уже распутывали пряди волос на ее лапах и когтях. Я поставил свечи на дальний конец стола и стал наблюдать. Птица сохраняла неподвижность, лишь глаза изредка моргали. Пальцы Шута, когда-то длинные, изящные и умные, сейчас были узловатыми, как мертвые веточки. Он мягко разговаривал с ней, пока работал. Ладонью с отрезанными кончиками пальцев он ласково придерживал птицу, не давая ей двигаться, пока пальцы другой руки поднимали и тянули пряди волос. Его шепот напоминал легкое шуршанье воды по камням.