— Лучше бы ты Отец, вызвал Опеча, — прерывая некоторое время царившую тишину в зале, молвил Мор.
Он, как и Велет, и Перший был рад, что Яробор Живко не продолжил цепь своих поспрашаний тем паче касаемо Крушеца.
— Опеча не надо и вовсе беспокоить, мой дорогой малецык, — медлительно ответил старший Господь.
Перший хоть и перебрасывался молвью с сыном сам, впрочем, неотрывно наблюдал за идущим мальчиком. Так словно кресла и сидящие в них сыны не были ему препятствием. Он, конечно, слышал горечь мыслей Яробора Живко, по поводу его ответа… знал, что мальчик все сильнее и чаще вступает в контакт с Крушецом. И этому обстоятельству Перший был рад и единожды им огорчен. Рад, потому как данный контакт свидетельствовал о силе Крушеца и способности его легко управлять плотью. А огорчен, потому как это показывало, что Крушец не исполнил указанного ему и не перестал теребить мальчика.
— Малецык Опечь должен полностью себя обрести, и пройти выписанное ему Кали-Даругой лечение, — дополнил свою вкрадчивую речь Перший и так как мальчик вышел из тени кресла и остановился, перевел взгляд с него на сына. — Он должен полностью восстановиться. Поэтому ему и разрешено созидать, что его ноне успокоит, придаст уверенности и важности.
Старший Димург резко смолк, точно почувствовав как энергично дернулись черты лица Яробора Живко. Он остановился не просто так… Остановился, почувствовав приход видений. Ноне мальчик стал понимать их приход, точно кто-то ему в том подсказывал. Ощутимое тепло прокатилось внутри головы юноши, а после заполнило собой рот и нос. И Яроборка принялся, как учила Кали-Даруга часто-часто дышать… наращивая тем дыхания али вспять словно задыхаясь. Он мгновенно сомкнул очи и в наступившей тьме зажег, движением мысли яркую голубую звезду, в центре будто коловращающуюся. Долгие четыре луча отходили от центра звезды и едва подсвечивались четырьмя менее значимыми и более блеклыми широкими полосами.
Еще самая толика времени и тело Ярушки качнулось. Он враз перестал нагнетать дыхание, затаил его, а затем медленно вместе с горящей звездой, выдохнул ее изо рта, мысленно направляя сие вращение вслед тому порыву ветра. Желтоватое коло, купно описавшее голову замершего мальчика, вроде втянулось в макушку и чуть зримым дымком выпорхнуло из приоткрытого рта. Протяжный крик лучицы, перемешанный с тем дымком, оказался достаточно низким и как просил Перший мягким. Он единым мановение взвился в свод залы и шибутно расплескав серые полотнища облаков, пробив в них черную водокруть, в доли мига исчез в тех испарениях.