Сие, просто, наступило.
Наступило, стоило только Велету оставить его подле утесистой стены горного кряжа огибающего с одной стороны одно из семи озер, откуда Яроборку когда-то забрал Седми и тем порывистым движением рдяной искры изменил судьбу. Наступило сразу, когда мальчик в сопровождении дотоль чуть раньше прибывших туда апсарас, обряженных в более скромные одеяния (не демонстрирующих их прелести) спустились к поселению.
Липень месяц только сменил кресень, и летнее солнце вельми жарко пригревало землю и поднявшиеся, наполнившиеся зеленью травы, когда Яробор Живко неспешно миновав половину селения, в котором его приветственно встречая, клонили голову, признавая тем самым власть над собой, подошел к белой, большой юрте… Как оказалось, за день до возвращения юноши, нарочно установленной для него кыызами. Подле двухстворчатой двери, каковой его ожидал не только Волег Колояр, но и иные ханы. Они трепетно склонили пред мальчиком свои гордые головы, признавая без всякого боя его своим рао, как и обещала Кали-Даруга… Еще раз, подтверждая истину того, что являются лишь малыми крупинками, в руках, своих создателей, Богов.
Яробор Живко не стал спрашивать Волега Колояра почему такое случилось. И вообще не поинтересовался, что происходило в эти четыре месяца его отсутствия. Он также не рассказал никому о том, чему стал сам очевидцем, где был… так как его не вопрошали.
Вельми трепетно прошла его встреча с Айсулу, которая показалась около его юрты, лишь к вечеру…точнее к ночи, оная неспешно притушив сияние дня, схоронила и все иные краски. Айсулу вошла в юрту тогда когда блики костра, разведенного по просьбе мальчика Арвашей, осеняли его укрытые белым войлоком стены. Яробор Живко сидел на приподнятом над полом широком ложе, плотно устеленном мягкими теплыми одеялами и россыпью подух, неотрывно глядя на вспенивающееся пламя огня, поедающее древесные угли, как и многое иное, появившееся тут нарочно для удобства. Апсарасы поселились в соседней менее значимой юрте подле своего господина, хозяина, как они теперь величали юношу и ноне, по его просьбе ушли к себе, подготовив все ко сну.
Остановившись обок, чуть слышно скрипнувшей, створки двери Айсулу замерла, так как видела мальчика после долгой разлуки впервые. Яробор Живко, очевидно, почувствовав тот взгляд, резко вскинул голову и воззрился в лицо девочки, а после, также стремительно поднявшись с ложа, подскочил к ней впритык. Теперь он был не просто мальчик, а мужчина, каковой имел близость не только с Толиттамой, но и с Арвашей, и с Минакой.