Взрослые сказки (Бажанов) - страница 162

Тогда, анализируя происшедшее, Иванов подумал: «Повезло!» Но в приметы и лётные традиции с тех самых пор поверил окончательно. И всегда учил подчинённых: «Лётные традиции нужно соблюдать свято!»

2006

Я стоял у неприметного холмика за невысокой тронутой ржавчиной оградкой. Среди небогато украшенных могил деревенского кладбища эта выглядела более чем скромно. Над ней возвышался выкрашенный синим такой же скромный деревянный крест. На кресте табличка. На ней белой краской на чёрном фоне выведено: «Смирнова Анастасия Ивановна, Ракша А. М. и Ракша А. М.» И всё. Ни дат рождения, ни времени ухода из жизни, ни того, кем были усопшие…

В этой могиле упокоились мои тётушки. Мои добрые, хорошие старушки. Они приходились мне бабушками: Антонина Макаровна и Анна Макаровна были младшими сёстрами Льва Макаровича – моего родного деда, а Анастасия Ивановна, которую я называл просто тётя Тася, – дочерью старшей сестры Льва Макаровича, умершей во время Гражданской войны.

Последний раз я видел тётушек живыми давно. Как-то получилось так, что более тридцати лет я не был в благодатном краю лесов и полей, где неширокая речка неспешно несёт свои воды среди наполненных запахами полевых трав берегов к Медведице и дальше к Дону, – в краю сказок, оживающих длинными зимними вечерами в тёмных тётушкиных комнатах. Не был там, куда часто возвращался в снах.

Помню, мы, босоногие пацаны, бежали в поля смотреть, как пашут землю трактора, как громоздкие, похожие на динозавров комбайны собирают налитые солнцем спелые колосья пшеницы, и мы знали, что, когда вырастем, обязательно станем трактористами и комбайнёрами. Мы лазали по садам, устраивали набеги на колхозную бахчу, шли на конюшню смотреть на добрых лошадей, угощали их припасённым хлебом и арбузными корками. Так проходил день. Вечером на краю деревни встречали нагулявшихся за день коров. И каждое утро для нас поднималось новое солнце, каждый наступающий день нёс радость ещё неизведанного, и даже встреченная на дороге, ведущей к деревенскому кладбищу, похоронная процессия казалась нам праздником, потому что играла музыка и нам давали кутью – рисовую кашу с изюмом, которую мы очень любили. Смерть существовала за пределами детского понимания, где-то далеко за границами мечты.

Нам хотелось быстрее вырасти. Взрослая жизнь рисовалось сказочным рассветом, который открывает загадочный мир тому, кто честен и смел. И если бы кто-нибудь сказал нам тогда, что за той линией горизонта, к которой человек стремится всю свою жизнь, нет ничего, мы бы не поверили. Детям нужны сказки. Но сказки, как и жизнь, бывают разные. Бывают добрые, а бывают и не очень. Тётя Тася вечерами рассказывала мне их. Её сказки жили в настоящем времени. И в них главными героями всегда были мы с тётей Тасей. Она никогда не заканчивала начатую сказку, позволяя мне самому дофантазировать конец. При этом мы с ней играли в такую игру: «‘‘да’’ и ‘‘нет’’ не говорите, чёрного с белым не берите…» Только по прошествии многих лет я понял, насколько необходимой для начинающего познавать жизнь ребёнка была эта игра. Она учила мыслить образами, развивала логическое мышление. Самое главное, она научила меня мечтать. Эти качества очень пригодились в жизни и позволили начать писать книги. И интуиция почти никогда не подводила. Разве только в любви… Так и не смог её найти. А однажды, когда перестал ждать, увидел её, настоящую… Увидел и понял, что оставшейся жизни мне уже не хватит, чтобы догнать и идти рядом…