3. Отвергнутое благословение
Итак, в начале января опричное войско вступило в Новгород. На мосту через Волхов царя встречал сам архиепископ Пимен и лучшие люди города. Но царь проигнорировал благословение епископа, отказавшись припасть к кресту, а вместо этого разразился обвинениями: «Ты не пастырь, а волк и хищник, и губитель, и в руках у тебя не крест, а оружие, и ты, злочестивый, хочешь вместе со своими единомышленниками передать Великий Новгород польскому королю». Слова царя, по логике вещей, должны были стать сигналом для ареста Пимена. Но дальше, согласно летописной «Повести о разгроме Великого Новгорода», которая служит главным источником о новгородских событиях, происходит нечто странное: Иоанн отправляется на торжественную литургию в Софийский собор, а служит литургию сам изменник! А затем свита Грозного отправляется вместе с Пименом в резиденцию архиепископа на трапезу… И только после трапезы Иоанн вторично обвиняет архиерея в измене, и того, наконец, арестовывают. Сценарий, честно говоря, парадоксален даже для такого «креативного директора», как государь Иван Васильевич. Но в летописном сюжете упущено главное – признался ли Пимен в измене или нет? Подпись-то (или ее подделка) в «мятежной» грамоте стояла его…
4. Из архиепископы в скоморохи
Затем архиепископ был подвергнут весьма странному и очень унизительному обряду. Грозный якобы объявил, что Пимену подобает быть не епископом, а скоморохом, и потому ему следует жениться. Супруга для несчастного архиерея у Ивана Васильевича была уже подготовлена: ей оказалась обычная кобыла! Царь распорядился, чтобы Пимена посадили на «невесту», в руки ему дали бубны с гуслями и отправили с напутствием влиться в ватагу скоморохов.
Историки интерпретируют этот обряд, как кощунственное надругательство над саном архиепископа и над пасхальной символикой входа Господня в Иерусалим. Обряд и в самом деле выглядит пошло – даже для Ивана Васильевича, который, как известно, был весьма силен в символизме. А здесь символика какая-то «дохлая». Грозный во всех своих представлениях всегда действовал в контексте русской традиции. Однако обряда женитьбы на лошади и «проводов в скоморохи» в народном фольклоре мы не найдем. Зато схожие перформансы есть в западноевропейской карнавальной традиции, но едва ли Грозный мог быть здесь экспертом.
Ясность наступает, когда мы узнаем имя человека, который засвидетельствовал этот «ритуал». Немец Альберт Шлихтинг, который находился на службе в опричнине (с очень мутным «штатным расписанием»). Согласно его биографии (им же составленной), весной 1570 года он «демобилизовался» и уехал в Речь Посполитую, а там уже, под сенью польских «русофилов», написал мемуары «Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана». Самое любопытное, что имени Альберта Шлихтинга в русских документах того времени не существует.