Наконец он отложил счета, и мы вышли на улицу.
– Мне еще надо будет готовиться к вечерней службе, – сказал Анатолий. – У меня не так много времени. Поэтому извини.
– Я хочу кое о чем тебя спросить. Тебе известен такой следователь прокуратуры по фамилии Очалов.
Анатолий вдруг усмехнулся.
– Я с ним два года просидел в одном кабинете.
– Вот как! Что он за человек?
– Плохой человек, – посмотрел на меня долгим взглядом Анатолий. – В какой-то степени из-за него я ушел из милиции.
– Между вами что-то произошло?
– Между нами все время что-то происходило. Но это не совсем то, о чем ты думаешь.
– Тогда поясни.
Анатолий вздохнул.
– Если тебя интересует Очалов, то это человек, готовый служить любому, кто ему заплатит. За ним числится много разных грязных дел.
– Он ведет дело об убийстве Алексея.
– Мне это известно. Пока это дело будет в его руках, убийцы твоего брата могут чувствовать себя спокойно.
– Кому же в таком случае можно поручить это дело?
– Никому.
– Здорово!
– Послушай, Владик, как ты думаешь, почему я ушел из прокуратуры?
Я понял, что наша городская милиция служит злу, а не добру, она не противодействует преступности, она сама ее насаждает. Передо мной встал выбор, как бороться с этим злом? Пока я ходил в форме, я ничего сделать не мог, Очаловы не оставляли мне никакого шанса.
– И тогда ты решил бороться со злом посредством проповедей и молитв.
– Да. Я понял, что единственный способ что-то сделать – пробуждать в душах людей хотя бы зачатки добрых чувств. Город погряз во зле, и никто пальцем не шевелит, дабы что-то изменить. Кто боится, кому до этого нет дела, а кто сам участвует в злых делах. Сейчас я не вижу другой силы, кроме церкви, способной хоть как-то противостоять всему тому, что тут творится.
– Ну а они, слуги Сатаны, как относятся к твоей деятельности? Не угрожают.
– Угрожают. Месяца два завалились ко мне двое ребят и стали требовать, чтобы я прекратил свои проповеди, прекратить обличать их с амвона.
– И что ты ответил?
Анатолий секунду помолчал.
– Я сказал, что они могут меня убить, но я буду говорить то, что считаю нужным.
– Что было дальше?
– Пока ничего, видишь, я жив и говорю прихожанам то, что считаю нужным.
Я задумался.
– Ты полагаешь, что таким способом, какой выбрал ты, можно остановить вал насилия?
– А что предлагаешь ты? Взять пистолет и стрелять направо-налево?
Насилие насилием не остановить. Тысячелетняя попытка это сделать, ни к чему не привела.
– Насилие ненасилием тоже не остановишь. Тысячелетний опыт учит о том же. Из нашего разговора выходит, что нет никакого способа бороться со злом. – Я посмотрел в глаза Анатолию и увидел, как они грустно смотрят на меня. Он не верит ни себе, ни мне, никому, понял я.