— Нет. Я боюсь навредить своему миру. У меня там мама, папа, родные и...
— Об этом не думай, — бескомпромиссно заявил глава клана. — Серые не заинтересованы в причинении вам вреда.
— Да? — с сомнением переспросила его. — Это сегодня. А завтра? Через год?
— Еще очень долго будем не заинтересованы, — спокойно ответил Алекс, опередив Егора. — Стена часто бывает прозрачной. Мы наблюдаем за стремительным развитием ваших технологий. Пока противопоставить вам кроме силы и скорости оборотней, кровожадности вампиров и серой магии нечего. Причем, все перечисленное исключительно для близкого боя. Контактного. Наши ученые не ставят цель навредить светлым, наоборот хотят защитить серых, если купол вдруг падет. Ты об этом не задумывалась? Мы устали от войны, длившейся слишком долго, но быть готовыми к ней обязаны.
— Люди и светлые не хотят войны... — неуверенно запротестовала я.
— Отныне ты одна из нас, — жестко оборвал меня Алекс. — Я всем нутром ощущаю твою магию. Помимо прочего, ты — оборотень, хоть и генномодифицированный. Самка. Придет время, когда ты обзаведешься котятами. Теперь представь: купол рассыпался, защиты от светлых нет. Что случится дальше? Как ваши воспримут наших? Как твои недавние друзья примут детей оборотня? Станут сюсюкать, восхищаясь их лапками и хвостиками, как с домашними кошками, или встретят с оружием, как было несколько веков назад?
Я нервно облизала губы и взглянула на Егора. Нахмурившись, он смотрел мимо меня. Видимо, тоже представлял описанную ученым картину. Смысл отрицать очевидное: из-за пропаганды в СМИ и взращивании с малых лет страха перед жителями Сумеречного, все будет плохо. Ужасно. Я невольно закрыла живот руками, словно защищая своих детей, и кивнула:
— Хорошо, давайте поговорим.
Кох мрачно усмехнулся:
— Моя стезя — смерть и ее эманации. Воздействие на ауру живых существ и многое другое. Но как это ни странно звучит, я ненавижу смерть и войны. И слишком люблю покой, свою лабораторию, работу... — затем, смягчившись, улыбнулся, — ...и Нюшку люблю. Поэтому хочу безопасного мира для своей семьи и детей.
— Очень странное заявление для того, кто создает оружие, — ворчливо заметила я.
— Одно другому не мешает, — настаивал Кох.
— Есть еще один вопрос, — вспомнила я. — Нюра сказала, что у нее всего два дня на мое обучение и передачу дел. А как мы совмещать будем... с разговорами?
— Два дня? — эмоциональную броню Егора пробило удивление. Даже смоляную бровь приподнял.