Ведь если наш народ решил сменить коммунизм на свободу, то свобода — это высокий идеал! В коммунизме была несвобода, и это была смена идеала на идеал. Это не Исав — это Иаков. Но тогда нельзя расстреливать свой парламент посреди своей столицы.
А вот после этого расстрела стало понятно, что не идеал на идеал меняли, а идеал на чечевичную похлёбку. Потом, разумеется, отобрали и похлёбку.
Но вот эта адресация к книгам братьев Стругацких при описании данной катастрофы в маленькой, вроде бы незначащей газетной статье меня тогда почему-то потрясла. Не знаю, почему — иногда я просто доверяю своим ощущениям. Она меня потрясла так, что изменила мою творческую судьбу как режиссера.
Я понял, что теперь, с 1994 года, мы переходим в формат спецполитики. Всё. Эпоха политики кончилась. Теперь начинается другая цивилизация, другая жизнь, другая реальность. И я очень долго не понимал, почему другие не понимают этого. Но тогда эта статья стала своеобразной «точкой кристаллизации» перенасыщенного раствора моих впечатлений.
«ЗАВТРА». И тогда вы решили поставить «Обитаемый остров»?
С.К.Всё, что я видел и представлял о контактах фантастики вообще и научной фантастики в частности со спецтематикой, оказалось уже спецреальностью, и мне захотелось поставить уже не Стругацких, а выявить в них аналитические записки, по которым это писалось. Или придумать эти записки — я ничего не утверждаю, я пытаюсь воссоздать смысловой скелет и поставить его на сцене. «Играем Стринберга» — была такая пьеса Дюрренматта. Так вот мы «Играем Стругацких».
Сидит человек за столом, передает аналитическую записку, говорит: «Напишите по ней текст». Другой человек садится и начинает писать текст, который потом начинает жить собственной жизнью. Это была попытка создания такой деконструктивной документалистики, там много открытий произошло, интересные образы создавались… Но поставили мы этот спектакль всего несколько раз — мои актеры просто отказывались играть.
А дальше случилось так, что в одну ночь я встал и написал драму в стихах, потом прочитал её в театре, народ страшно оживился, и мы за год поставили спектакль «…Izнь…», который уже сыграли несколько десятков раз.
«ЗАВТРА». Вот до чего доводит деконструкция Стругацких…
С.К.Возможно. Но давайте всё-таки подводить итоги и формулировать, что же это всё такое, в конечном итоге. Только ли спецпроект, или нечто большее? Потому что когда мы добираемся до слов с приставкой «спец-», из них можно много чего сформулировать…
«ЗАВТРА». Можно ли как-то сопоставить творчество братьев Стругацких, скажем, с творчеством Станислава Лема?