Глаза Варайеса округлились.
– И за кого?
– За Алексио, – продолжила она, по-прежнему избегая прямого взгляда.
– Сына Императора?! – воскликнул брат.
– Я знаю, я понимаю твою реакцию, но мы думаем, это правильный политический ход. Таким образом мы обезопасим себя, – она робко взглянула в его глаза.
– А как же Лукас? Ты же мечтала о нем с самого детства?!
– Ты прав, то было в детстве… В любом случае – он элийец, а наша раса не должна быть на стороне проигравших.
– Значит, ты не любишь Алексио?
– Решение принято, и все мои братья должны присутствовать на свадьбе, – в голосе девушки послышались металлические нотки, – возвращайся сейчас же!
– Я понял тебя, – тихо пробормотал мужчина.
– Когда ты будешь на Зарине?
– Скоро, – ответил Варайес и отключил транслятор.
Он с грустью посмотрел на изображение уютного загородного дома. Но вскоре место грусти заняла злость. Во всем виноват Амонис, он всегда отнимал у младшего брата то, что ему было дорого…
Не успел Варайес влюбиться, как должен отказаться навсегда от предмета своих мечтаний!
Он становился родственником Императора, а значит, мгновенно попадал под пристальное внимание как самой Империи, так и ее врагов. Это худшее, что только можно было себе представить! Теперь девушке было небезопасно даже смотреть в его сторону…
Ненависть к старшему брату, казалось, заменила кровь в его жилах, в глазах потемнело.
Взглянув в последний раз на белокурую красавицу, Варайес прошептал: «Прощай», – и развернул корабль.
* * *
Марго раскачивалась в гамаке в такт музыке, раздающейся из воткнутых в уши наушников. Закрыв глаза, она тихонько подпевала «Hurts».
Ей не хотелось ни с кем общаться. Тоска по родителям усиливалась с каждым днем, а сегодня, в день ее восемнадцатилетия, стала просто невыносимой.
Катрин и Экселенц изо всех пытались развлечь именинницу, но Марго попросила оставить ее одну. Выполнив ее желание, друзья занялись подготовкой праздничного стола и подарков, хотя Марго и не понимала, к чему все это, поскольку лично ей никакой праздник был не нужен…
Девушка чувствовала всепоглощающее одиночество, усугубляющееся еще и тем, что за все время ее пребывания в лесном доме Давид ни разу не дал о себе знать…
Каждую ночь она подходила к окну в надежде увидеть, как ее спаситель, положив руки в карманы, смотрит на нее, стоящую по другую сторону стекла. Марго была уверена, что лишь один его вид дал бы ей ощущение защищенности и умиротворения…
Она открыла глаза, глядя на еще не успевшие одеться в листву деревья, но ей пришлось прищуриться, поскольку пригревающее солнце настойчиво заявляло, что на дворе конец апреля.