С приборами был порядок: глубинный металлоискатель, несколько грунтовых, поэтому определенные шансы на находки мы имели. Но, если честно, после такой дороги, после ряда таких неудач и накладок, уже не хотелось ничего. К тому же я впервые испытывал новую палатку и спальный мешок, и, как это нередко случается, надписи на этикетках и рекламные разглагольствования продавца, щедро обещающие комфорт и тепло, не совпали с реальным качеством продукции: дуба я давал капитально, не выспался и проснулся злой на весь свет… И не хотелось ничего, кроме как пить водку, смотреть на природу. Но раз уж приехали – надо было себя заставлять! Походив по деревне и утвердившись в первоначальном подозрении, что сгинула она именно в 60-е, а может быть, чуть раньше (попадались только «советы» и поздний металломусор), мы направились в сторону купцова жилья. Плотину, оказывается, давно прорвало, хотя до сего дня заметно, что две речки одно время были значительно шире. Там стояли, как это бывает на водохранилищах, с которых сбрасывают воду, сухие стволы, выморенные водой. На берегах были видны отметины прежних уровней воды. В общем, явствовало, что здесь когда-то был большой пруд либо водохранилище. Когда мы определили с достаточной точностью место, где стояла ротонда, восстановилась последовательность событий: колхозники подогнали туда экскаватор, срыли вместе с фундаментом и купеческий дом, и ротонду, а грунтом вперемешку с битым кирпичом насыпали плотину, которая подняла уровень воды и создала им их личное водохранилище, где они разводили карася, гуси их плавали, и просто имелся запас воды.
Походив с металлоискателем полдня, мы отыскали несколько «потеряшек» – недорогих монеток, ради которых не стоило ехать за полторы тысячи километров, а запросто можно насобирать на любом поле в Подмосковье. Отметив наши жалкие находки и полюбовавшись на природу, мы решили, что еще одну ночь здесь проведем, а на следующий день трогаемся в обратный путь. Было горько и обидно, все раздражало: дорога, комары, медвежьи следы, которые, когда мы проснулись, были почти у палатки; зайцы, которые таскали у нас продукты; девушка, которая неумеренно потребляла свои сладости, перетасканные на моей бедной спине; собачка, которая постоянно убегала, и все ее искали. То есть был провал экспедиции полный: упадническое настроение, разлад и шатание.
Но, проснувшись на следующее утро, я предположил: ведь эта дамба служила единственной дорогой для перехода с одной стороны реки на другую – до того, как ее прорвало и размыло посередине. Я подумал: «А не пойти ли мне по этой насыпи… может, кто что и терял? Ведь люди столько лет по ней туда-сюда ходили… А деревня располагалась с двух сторон реки. Так, может, я хоть каких-нибудь „потеряшек“ пособираю?» И я пошел. Насыпь, как оно и следовало, состояла из остатков фундамента, и попадались печные изразцы. Такой вот культурный слой. Ну и каждый из нас, наверное, знает сигнал, которым звонит серебряный царский рубль, николаевский, – все его, наверное, знают! – он практически не отличим от водочной пробки. И когда я услышал первый такой сигнал, мелькнула мысль: «А чего я здесь еще могу найти? Вот она – дорога с одного берега на другой, место красивое – посидеть на этой дамбе, а чего ж бы здесь не выпить?! Одним словом, типично пикниковое место!» И вот, уже больше по привычке, копнул я… и ненадолго впал в ступор, потому что вместо ожидаемой пробки из земли вылез серебряный николаевский рублевич!!!