В 1968 г. мой дед Тимофей Андреевич на этом месте осенью стал копать бурт под картошку. Тут я с бабушкой подошла. Мне было 8 лет. И вдруг увидела ящик. Кричу: „Дедуш, хватай!“ Он обернулся, сам испугался. Выхватил один, а вслед за этим стала напухать стенка бурта. Это, как я потом прочитала, естественное свойство чернозёма. Он ударил по стенке лопатой. Вот что там было: 5 ящиков из-под снарядов с драгоценностями, 4 дипломата, 1 резная шкатулка красного дерева, набитая до отказа. В одном из ящиков: куски переплавленного в спешке золота, вазы, бриллиантовое колье и зубы. Много. Окровавленные такие. Они, эти золотые коронки, зазвенели, падая у дедушки с ладони. Он с такой ненавистью сказал: „Сволочи!“ Сверху этих коронок, помню, лежало несколько колечек, были и с камушками. Это точно уж не музейное, а снятое с людей. В дипломатах: в одном – танкистские шлемы, во 2-м – обмундирование немецкого офицера, письма, открыточки с голубками, в 3-м – патроны (дед их выбросил в речку за усадьбой), в 4-м самое дорогое – опись. Громадной толщины! Сверху списки расстрелянных русских людей, приказы из рейсхтага, ещё что-то вроде этого.
Дед меня очень просил, приказывал всё запомнить и молчать: „Не возьмёшь это золото – не переживай! Главное – документы возьми! Они принесут тебе славу, признание и больше денег, чем стоят все эти цацки!“ Всё это должно быть передано, когда мне будет 45–46. Сейчас мне уже 46 – срок истекает. До 16 ноября, дня смерти дедушки, всё должно быть сделано.
За свои годы я натерпелась всего: у меня умер первый сын, выходила дважды замуж – всё даром. Сейчас у меня взрослые два сына, младший в армии, в МВД Кировской обл. Я часто сижу без хлеба в прямом смысле, терпим голод, постоянные проблемы с деньгами, постоянно в долгу. Личной жизни никакой. Я не живу, а каждый день борюсь за свое существование. Хотя на работе (я в культуре работаю) есть определенный авторитет, преимущества какие-то и т. д.
Впервые я раскрыла рот после смерти бабушки. Дед умер в 1969-м, а бабушка, наверное, в конце поста перед Пасхой в 1995-м. Были талоны, ваучеры… И я сказала приехавшей в госте тете Алле: „А чего мы, собственно, страдаем, если!..“ Меня осмеяли, начали презирать, а потом я поняла, что знаю что-то очень опасное. Туда начали ездить. В 2002 году 5 ноября некий предприниматель Власенко выкопал первый ящик. Дед мой ради озорства закопал его на соседнем огороде с разным тряпьем. С тех пор на ровном месте стала появляться трава, как укроп, гигантских размеров. Будто что-то дремавшее пробудилось и стало защищаться. В зоне стали гореть дома, на всю округу в радиусе 1 км стали разоряться люди и уезжать с этого места. В настоящий момент деревню легче с вертолета разыскать.