— Россия — страна мечтателей, страна ученых. Только мы умеем разбавлять бензин водой, — с усмешкой сказал Пузырев и взглядом указал на отливающую вороным цветом «ауди». — Вот в такой красавице тебе, Викторович, надо ездить, а не в задрипанных «жигулях». Надумаешь сменить примитивную тачку на роскошный лимузин — дай намек. Без туфты говорю.
Таран посерьезнел:
— Раньше, Аскольд Денисович, ты меня богатством не соблазнял. Скажи прямо: что переменилось?
— Сам я переменился и стал «не тот, что был тогда». Укатали сивку крутые горки. Неинтересно жить. И возраст уже не тот, и здоровье иное. Могу в любой момент крякнуть, а наследников нету. И все мое богатство пойдет прахом. Поэтому хочется, чтобы хоть один порядочный человек помянул добрым словом откинувшего коньки Аскольда Денисовича. Конечно, в твоем цветущем возрасте трудно согласиться с этой скучной версией, но, как говорят французы, такова жизнь.
— У французов есть и другая пословица: «Мой стакан невелик, но я пью из своего стакана».
— Намек понятен. От моего каравая ты и крошки отщипнуть не хочешь, придется завещать состояние какому-нибудь приюту, где мыкают горькую долю покинутые родителями детишки, пожалуй, разумный будет поступок?..
— Разумный, — согласился Таран.
— Так и сделаю. Неуклюжую попытку обогатить тебя не прими за провокацию. Видит Бог, корысти я не преследовал. Перед угрозыском ныне моя совесть чиста. Каюсь, язык-враг опередил разум. Это тот случай, когда ружье само стреляет.
— Сейчас меня интересует автоматная стрельба.
— Никуда налетчики не денутся. Будь начеку, и Дамоклов меч правосудия отсечет их дурные головы… — хмурое лицо Пузырева посветлело, и он вдруг сменил тему: — Вспомнился начальник отряда в зоне, где отбывал первый срок в конце пятидесятых годов. Майор был сталинской закалки. Каждую новую группу осужденных он поучал одной и той же лекцией: «Вам дана возможность перевоспитаться. Если не одумаетесь, то над вашими дурными головами постоянно будет висеть Мандоклов меч возмездия». Выстроив отряд перед обедом и услышав матерную перебранку осужденных, строго одергивал: «Прекратите материться! Потом этими же руками будете хлеб брать».
— От сталинских майоров остались смутные воспоминания, — сказал Таран.
Пузырев вздохнул:
— Свято место пусто не бывает. Теперь в колониях бдят образованные хваты…
Вечерело. По отлогому берегу словно засыпающей тихой речки, попискивая, прыгал на тонких ножках одинокий куличок. От дачного поселка «Астра» доносились приглушенные расстоянием звуки, похожие на монотонное буханье барабанов. Видимо, какая-то компания кейфовала под ритмы наяривающих в полную силу стереоколонок.