— До этого ли ему? Он страстно озабочен ящерицами и гурьевскими песками, — встав, прокричал взбудораженный Астафьев.
— Я то же самое могу подтвердить как директор завода. Нас, группу инженеров, два года назад перевели с Уральского автомобильного завода на Приволжский автомобильный. Что мы тут застали? Штурмовщину. Штурмовщина порою нужна. Прорвало, например, плотину, планировать некогда — надо штурмовать прорыв. В первые послевоенные месяцы нужен был штурм и на Приволжском автомобильном особенно: завод находился в огне боев, цехи разрушены, жилища разрушены, тут не до ритмичности. Надо было штурмовать, чтобы все восстановить и одновременно дать машины стране. Мы этого не отрицаем. Но когда руководители завода, при полном одобрении Малинова, штурм превратили в постоянный метод, — это уже безобразие, непростительное преступление перед рабочими.
— Эко! Хватил! — опять вмешался Малинов, оттопыривая губы.
— Да, преступление, — не меняя тона, говорил Николай Кораблев. — Преступление перед страной, перед рабочими завода, перед партией. Малинов, видимо, многого не понимает: ему подавай выполнение и перевыполнение программы любой ценой. Товарищи, выполнение и перевыполнение программы — еще не все…
— А что же все? — спросил кто-то с яруса.
— На Урале, — не обратив внимания на выкрик, продолжал Николай Кораблев, — на Чиркульском автомобильном заводе в качестве директора работал некто Кокорев. При нем программа не только выполнялась, но и перевыполнялась… Однако, как это потом вскрыли, программа перевыполнялась за счет перенапряжения физических сил рабочих.
Малинов зло засмеялся:
— Загнул!
— К сожалению, не загнул, дело Кокорева разбиралось в высших партийных инстанциях, и наши выводы целиком подтвердились. Малинову, как первому секретарю обкома, Центральный Комитет партии, безусловно, присылает для ознакомления протоколы. А он их, видимо, не читает, иначе знал бы о деле Кокорева. — Этими словами Николай Кораблев как бы придавил Малинова: тот съежился, утонул в кресле и опустил глаза, а Николай Кораблев продолжал: — Так что же такое штурм, товарищи? Почему наша партия против штурмовщины? Ведь и при штурме программа выполняется, порою даже перевыполняется. Против потому, что штурмовщина коверкает жизнь рабочего, не позволяет ему думать, нервирует его, не дает возможности не только сходить в кино, в театр, но и прочитать ту или иную книгу. Мы на Приволжском автомобильном ликвидировали штурм, ввели ритмичность и этим самым создали для рабочих нормальный образ жизни. Но все это мы проделали наперекор и против желания товарища Малинова.