По три-четыре раза сходились в рубке с белыми лавами бригады Лысенко. Тяжесть была страшная, урон велик, но не падали духом бойцы, вновь шли в атаку. А свою возлюбленную Блиновскую дивизию Миронов еще не выпускал в дело, держал в резерве.
Полевой штаб армии был вынесен на высокий курган, почти над самой линией фронта. Без помощи бинокля великолепно просматривалась вся окружающая равнинная местность. Солнце поднималось, видно было, как от Марьинского шли подкрепления к белым, рысила конница — как видно, последние сотни...
Вызвали к телефону.
Звонил лично начальник штаба фронта Иван Христианович Паука, спокойный, вяловатый военспец.
— Командующий фронтом просил передать, что противник с утра бешено атакует каховский плацдарм па левом берегу, следует ожидать прорыва вновь на фланге 6-й армии. Поэтому просим обратить особое внимание на Грушевку и теснее связаться с флангом Авксентьевского... Самые решительные действия конармии могут спасти положение! Бригаду Саблина, по-видимому, следует вывести в резерв на стыке, армий!..
«Даже Паука поднял голос! Видимо, под Каховкой и в самом деле горячая обстановка...»
— Передайте командующему фронтом товарищу Фрунзе, что его указания приняты к решительному исполнению, товарищ начальник штаба, — сказал Миронов. — У меня все.
— А как... вообще, Филипп Кузьмич? — помедлив, спросил Паука.
— Ничего, Иван Христианович, — сказал Миронов. — Бешено атакуют, но это, думаю, их последние атаки. Сейчас начинаю главную свою операцию с участием резерва.
— А у вас есть еще и резерв? — в трубке послышался невеселый смешок и вздох.
— Да. Имеем... на крайний случай, Иван Христианович...
— Ну, с богом, как говорят, Филипп Кузьмич...
Дали отбой связи.
Миронов дал команду вывести на исходные рубежи, к двум невысоким холмам впереди, резервные бригады Блиновской.
— Позвать комбригов!
За шумом и гвалтом ближнего боя, взрывами снарядов, пулеметной трескотней и за десять шагов никто бы не расслышал тех указаний, какие давал командарм своим резервным бригадам. Что касается штабных и адъютантов, то они немало удивлены были, что комбриги, до того бывшие в мрачно-сосредоточенном настроении, вдруг заулыбались, закивали папахами, а Никифор Медведев, комбриг-1, даже гулко захохотал, откинувшись в седле. И с места бросил жеребца в карьер, к своей непобедимой казачьей братве.
Командарм и штаб взяли к глазам бинокли. Но и было ж на что посмотреть впереди!
Пока третья бригада из Блиновской в шальном намете полетела на помощь Лысенко, первая и вторая начали вдруг странные занятия по конной маршировке и перестроениям вокруг ближних курганов. Любо было видеть этот парадный марш эскадронов, распущенных взводными колоннами на дистанции, с красными знаменами и даже оркестром. Каждая бригада шла почему-то на самую вершину холма (по-видимому, лишь для того, чтобы командиры могли хорошенько рассмотреть впереди поле сражения) и на быстрой рыси спускалась на той стороне. Но, затерявшись в кустах, у подножия, эскадроны незаметно возвращались по окружности холма в исходное место и возобновляли новый марш к вершине...