— Да... — вслух помыслил отец. — Совершенно искренне и доброжелательно, с хлебом-солью встречали Советскую власть, а патроны и винтовки все же припрятали на всякий случай: «Хто ево знает, как оно дальше будет!..»
— Ты слышишь меня, отец, — говорил Анатолий, — В тех архивах Донской республики отнюдь не ветхозаветная старина, не общеизвестные декларации! Там очень много всякой статистики... Ну, если помнишь, летом семнадцатого года проводилась Всенародная сельскохозяйственная перепись, разумеется, с прицелом на Учредительное собрание, но прицел этот сегодня надо отбросить, а материалы-то уникальные! Все поземельные отношения бывшей Донщины, количество земли — паевой, казенной, арендной, общинной, отрубной, ну, тебе ли говорить! Вся прошлая нищета нашего среднего казачества как на ладони! И все это стоит в опечатанной теплушке, в тупике... Нет, я только из этого понял, что Ковалев был думающий, большой человек, жаль, что так рано сгорел!
— Такие-то люди как раз и горят, — в раздумье кивнул блестящей лысиной отец. И как-то без перехода, с отрешенностью спросил сына: — А нельзя ли все-таки прикончить восстание... другими мерами? Ну, скажем, амнистией?
— Об этом многие тут говорят, даже и сам Хвесин, — сказал Анатолий. — Об этом и я думаю писать. Но Реввоенсовет фронта, к сожалению, придерживается другого мнения.
Отец и сын здорово устали, и время было уже позднее. Серафимович сказал:
— Я у вас поживу тут, посмотрю, соберу факты. Надо писать в «Правду», и писать обстоятельно. Тревогу бить.
ДОКУМЕНТЫ
Шифром
Ив телеграммы
Козлов, РВС Южфронта, Сокольникову
Во что бы то ни стало надо быстро ликвидировать, и до конца, восстание. <…> Нельзя ли обещать амнистию и этой ценой разоружить полностью? Отвечайте тотчас. Посылаем еще двое командных курсов.
Ленин[10]
24 апреля 1919 г.
По телеграфу
Штабам Южного и Восточного фронтов
Президиум ВЦИК просит срочно сделать распоряжение о высылке в Москву для обучения на красных казачьих офицеров как в Академию Генерального штаба, так и кавалерийские курсы по одному казаку от каждого казачьего полка для академии и по два казака от каждой сотни для кавалерийских курсов. Командируемых направлять: Каз. отдел ВЦИК, Москва, Кремль, комната 18[11].
Об открытии памятника Степану Разину в Москве
...Накануне праздника скульптуру установили на Лобном месте.
Наступило 1 мая 1919 года. С раннего утра Красную площадь заполнили тысячи трудящихся... Вот Ленин поднялся на трибуну и начал свою речь.
— Сегодня мы празднуем, товарищи, 1 Мая с пролетариями всего мира, жаждущими свержения капитала. Это Лобное место напоминает нам, сколько столетий мучились и тяжко страдали трудящиеся массы под игом притеснителей, ибо никогда власть капитала не могла держаться иначе как насилием и надругательством... Этот памятник, — Владимир Ильич протянул руку в сторону скульптуры, — олицетворяет одного из представителей мятежного крестьянства. На этом месте сложил он голову в борьбе за свободу... Много труда, много жертв надо будет положить за такую свободу. И мы сделаем все для этой великой цели!