– Ну, коротышка Питер, держись! – на всякий пожарный погрозил я пальцем газете и принялся за чтение.
Надо отдать должное неприятному журналюге: кроме эффектно поданных фотографий вкупе с заголовком-вопросом, в самой статье не было ничего, что можно было бы назвать порочащим мою репутацию. Парень просто достаточно подробно описывал встречу русской журналистки Риты Ошенко, «слегка замешанной» в прошлогоднем шумном деле доктора Плиса, и русского туриста Алена Муар-Петрухина, умудрившегося вместе со своей подругой Соней Дижон обнаружить тела парней, павших жертвами пропавшего год назад препарата того самого Плиса. После этого славный Питер сделал резкий поворот в сторону общих размышлений о национальном характере.
«Во всем этом деле с первых же шагов ярко просматривается «русский след», – глубокомысленно размышлял журналист. – Первая жертва – русский танцор Савелий Уткин, и обнаружили его русские туристы – Ален Муар-Петрухин и Соня Дижон. Вторая жертва – парижанин Алекс Мону, который накануне своей смерти посетил выставку русской художницы Сони Дижон. И заметьте, какое совпадение: опять-таки Соня Дижон в компании все с тем же Аленом Муар-Петрухиным обнаружила тело Алекса. Не слишком ли много совпадений? Русский характер хорошо известен своей непредсказуемостью и, скажем так, взрывоопасностью. Там, где европеец сто раз подумает, принимая наилучшее решение, русский попросту рубанет шашкой…»
Прочитав последний пассаж, я тут же припомнил слова Сони. Ага, моя художница попала в точку, отметив, что нам впору покупать ушанки да шашки! Больше в статье Питера читать было нечего – пассаж про шашку, пожалуй, был самым удачным моментом вкупе со стократным повторением забавно звучавшей фразы «русские туристы Соня Дижон и Ален Муар-Петрухин». Я вернул газету на соседний столик и откинулся на спинку стула, в ожидании своего заказа в сотый раз припоминая все факты преступлений в солнечном Монтре.
Итак, три дня назад, спустя примерно час с копейками после триумфального выступления Савелия, его труп обнаружили мы с Соней на скамейке набережной; при этом парень был одет в балетный костюм щелкунчика. Поскольку вопрос с ночевками в студии был благополучно решен, чем в таком случае Савелий занимался на набережной в течение часа с небольшим после своего успешного выступления? Почему сидел на скамейке под звездами, не соизволив даже для приличия переодеться?
На следующий день ситуация в чем-то повторяется: триумфальное выступление Алекса Мону – и спустя час с небольшим мы с Соней вновь обнаруживаем труп на набережной. Как и его предшественник, Алекс – в своем балетном костюме и даже гриме, в позе, словно скопированной с картины Сони. И вновь остаются без ответа все те же вопросы: чем Алекс занимался в течение примерно того же отрезка времени, почему не переоделся в обычную одежду?..