– Чуть не забыл! – Вадим хлопнул себя ладонью по лбу и быстрым шагом направился в кабинет. – На-ка, примерь! – вернулся он с чехлом. – Примерь, примерь, это тебе! Давай, давай, распаковывай!
Несмело взявшись за лапку молнии, к которой были прикреплены красивые бирки с вензелем «Е», Катя потянула ее вниз и, заметив блеснувший коричневый мех, замерла.
– Подарок Екатерине от салона кожи и меха «Екатерина»! Да шуба это! Не бойся, не кусается! – засмеялся он.
Перехватив чехол, Вадим быстро расстегнул его до конца, снял с плечиков шубу, набросил ей на плечи и подтолкнул к зеркалу.
– Ну как? Нравится? – довольный собой и отражением, спросил он. – Ты очень правильно поступила, что отказалась от прежней шубы. Зато мне не пришлось ломать голову, что тебе подарить.
– Ты с ума сошел! – только и смогла вымолвить ошарашенная Катя. – Я такой красоты еще не видела.
Что правда, то правда, шуба была великолепна: длинная, легкая, роскошная, самого модного фасона из самого модного салона. В сравнении с подаренной Виталиком она, безусловно, выигрывала. Во всем.
– Ты с ума сошел… – повторила она. – Как тебе в голову такое пришло? Когда ты успел?
– В голову пришло еще вчера, когда подобрал тебя замерзшую в Боровлянах. Все утро потратил на поиски не столько кастрюль, сколько вот этого, – кивнул он головой в зеркало. – А нашел неподалеку, на Победителей. Я хочу, чтобы тебе всегда было тепло! – склонившись, прошептал он ей на ухо и тут же добавил: – У нас перебор по времени!..
– Катенька! – всплеснула руками Нина Георгиевна, взволнованно вытерла руки о передник. Рядом, в приступе невероятной собачьей радости, норовя лизнуть гостей в нос, крутился и подпрыгивал Кельвин. – Вадик, ты почему не поможешь девушке раздеться! Здесь тапочки… – суетливо согнулась она к тумбочке с обувью, однако собака ее опередила и принялась один за другим вытаскивать шлепанцы всех мастей и размеров. – Кельвин, не мешай! Фу! – прикрикнула она на него, присела на банкетку и приложила пальцы к вискам. – Ой, да что это я… Совсем разволновалась…
– Мама!
– Нина Георгиевна! – бросились к ней Катя с Вадимом. – Вам плохо?
– Хорошо! Вы себе даже не представляете, как мне хорошо! – отмахнувшись, вытерла она выступившую на глазах слезу. – Это я от радости.
– Значит, так, – спрятав в шкаф верхнюю одежду, взял под контроль ситуацию Вадим. – Ты, Катя, разбери, пожалуйста, пакеты, а я займусь мамой. Не хватало еще, чтобы с ней на радостях гипертонический криз случился.
Кельвин уже вовсю изучал содержимое брошенных на полу пакетов. Прислушиваясь к тому, что творится в соседней комнате, Катя перенесла на кухню те, где были продукты, и осмотрелась: в духовке что-то запекалось, на плите варилось, на столе, судя по продуктам, все было приготовлено для нарезки салата оливье. Отнюдь не диетического, зато традиционного.