Никто ни о чем уже не мог думать. Ольгина юбчонка, и без того короткая, превратилась в набедренную повязку, молния на Лехиных брюках давно была расстегнута – о чем уж тут думать. Действовать надо, пока есть возможность, пока никто не поймал на горячем.
И они не теряли времени. Позабыв обо всем на свете, остервенело вгрызались друг в друга телами.
Они отсутствовали каких-нибудь пять-шесть минут. Никто даже не заметил их короткого исчезновения. Лишь Кеба спросил у вернувшейся Ольги:
– Ты чего так долго?
– Занято было, пришлось ждать.
Гена смотрел на нее с умилением. Поправил взлохмаченную прическу, съехавший в сторону бант:
– Что-то ты у меня раскраснелась. Может, хватит уже шампанского? Как бы головка завтра не болела.
Она с раздражением отвела его руку:
– Я не маленькая, не надо меня опекать. И ничего у меня завтра не будет болеть.
– Как знаешь, – ответил Кеба. И в очередной раз не заметил, какими взглядами обменялись невеста и лучший друг.
А под самый занавес веселья Кеба провозгласил:
– Други мои! Имею честь представить вам мою невесту Оленьку. Торжественное бракосочетание состоится двадцать седьмого июня.
Со всех сторон понеслись поздравления. Только лучший друг сидел, онемев от новости. Генка улыбнулся ему: сюрприз удался!
Бубнов не мог понять, что испытывает. Чувства слились воедино – не разберешь, где гнев, где стыд, где банальное изумление.
Так это что – не подарок? Это – Генкина невеста? О Боже! Он что, жениться на ней собрался? На этой? Кошмар. Как ему сказать, что выбор неправильный, неверный выбор? Что ты делаешь, Генка? Одумайся, дурак! Только не на ней, не на этой!..
* * *
– Маринка-ааааа!.. Ты не представляешь, какой мужик!
Оля не могла сдержаться от откровений. Она и так целое воскресенье и две ночи пережевывала субботнее приключение сама с собою. Но нельзя же насладиться им, не поделившись с подругой. Скрытое от всех, оно не будет таким восхитительным и радостным, да и не сможет она утаить свои чувства. И так намучилась, скрывая восторг от Кебы да матери.
– Не «колокольчик» какой-нибудь – мэн! Ой, Маринка, кажется, я влюбилась по-настоящему!
– Опять? А как же Кеба? Я думала, ты его любишь. Замуж выходишь…
Конакова брезгливо скривилась:
– Не порть настроение. Кеба ему в подметки не годится. Ничтожество. Если б ты только видела – сама бы все поняла. Блондин, голубые глаза, а губы-ыы, – мечтательно протянула Ольга. – А тело! А руки! Ловок, сволочь. Та-акой кайф! Я забыла и про Кебу, и про Лехину жену, и про то, что мы в вонючем подъезде…
– В подъезде? А, так вы просто целовались. Фух, предупреждать надо. Я уж подумала – от тебя всякого можно ожидать.