– Конечно. Целый день занят, с утра до вечера, и в семь исправно прихожу домой, к ужину.
Оба писателя не сводили с Тоби глаз, изучая, присматриваясь, анализируя, и, послушав немного, начали переговариваться, словно его не было в комнате:
– Он не умеет держаться.
– Машет руками, словно дрова рубит.
– Может, стоит написать для него монолог лесоруба?
– Слишком старается.
– А текст! Это кошмар какой-то.
Тоби с каждой минутой раздражался все больше. Не обязан он оставаться здесь и слушать оскорбления этих двух психов! Да и писанина у них, должно быть, чушь сплошная!
Наконец, не в силах больше выносить этой болтовни, он остановился и дрожащим от гнева голосом рявкнул:
– Не нужны вы мне, ублюдки паршивые! Спасибо за гостеприимство! – И ринулся к двери.
Рейнджер, искренне изумленный, вскочил:
– Эй! Что это с тобой?
Тоби вне себя от ярости резко обернулся:
– А вы, конечно, не понимаете, да? Вы… Вы…
Он не находил слов, силясь сдержать душившие его слезы.
Рейнджер в полном недоумении уставился на О’Хэнлона.
– Должно быть, мы его чем-то обидели.
– О Господи!
Тоби глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки:
– Слушайте, вы, оба! Мне все равно, понравился я вам или нет, но…
– Мы просто влюбились! – воскликнул О’Хэнлон.
– Мы считаем, ты просто душка! – вторил ему Рейнджер.
Тоби, совершенно сбитый с толку, переводил взгляд с одного на другого.
– Что? Вы вели себя так, будто…
– Знаешь, в чем твоя беда, Тоби? Ты совершенно не уверен в себе! Расслабься. Конечно, тебе еще многому нужно учиться, но с другой стороны, будь ты Бобом Хоупом, не сидел бы здесь.
– И знаешь почему? – добавил О’Хэнлон. – Боб сегодня в Кармеле.
– Играет в гольф. А ты играешь в гольф? – поинтересовался Рейнджер.
– Нет.
Оба писателя совершенно расстроились.
– Ну вот, значит, шуточки про гольф не пройдут. Черт!
О’Хэнлон поднял трубку.
– Принеси кофе, слышишь, Заза? – И обратился к Тоби: – Знаешь, сколько народу мечтает стать великими комиками?
Тот покачал головой.
– Могу объяснить. Три миллиарда семьсот двадцать восемь миллионов. По ночам выползают, как тараканы из-под обоев… суетятся, копошатся. Но на самый верх пробиваются единицы. Остальные так и сидят всю жизнь в дерьме. Юмор – дело тонкое. Быть по-настоящему смешным – тяжелый, изнурительный труд, независимо от того, комик ли ты или комедийный артист.
– В чем же разница?
– Разница огромная. Комик рассказывает смешные вещи, комедийный артист совершает смешные поступки.
– Неужели ты никогда не задумывался, почему один комик имеет успех, а в другого бросают гнилыми помидорами? – спросил Рейнджер.