Дрожащие, горячие пальцы коснулись удерживавшей руки и указали на дверь, выходившую на колоннаду. Горничная вышла и слышала, как заперли за ней задвижку.
– Надеюсь, ты не станешь отрицать, что у Лео проглядывает порядочная доза этой дурацкой крови. Он часто, к моему отчаянию, принимает этот «гениальный шик», который, к несчастию, привился к нашему когда-то почтенному, доблестному имени, – говорил гофмаршал. – Только строгое, благоразумное и богобоязненное воспитание может помочь тут. Еще раз повторяю, что в крайнем случае только железная рука деда может спасти его, и во что бы то ни стало это так и будет! И хотя бы ты стал заявлять о своих родительских правах во всевозможных судах – Лео мой и останется моим!.. Впрочем, у тебя есть кем заменить его – твоим приемным сыном Габриелем! Ха-ха-ха!
В это время дверь отворилась, и Лиана вошла в гостиную; остановившись перед креслом старика, она сказала:
– Мать Габриеля умерла.
– Пусть она низвергнется в адскую пропасть! – в бешенстве крикнул гофмаршал.
– У нее была душа, как и у вас, а Бог милосерден! – воскликнула Лиана, и лицо ее покрылось румянцем. – Вы истинно верующий, господин гофмаршал, и знаете, что Он – праведный Судия… Если бы вы положили на весы ваше знатное происхождение, строгое исполнение обязанностей вашего звания, то всего этого было бы недостаточно… Где требуется приговор судьи – там есть и обвиняющий, а она предстоит теперь пред Ним, указывая на следы пальцев на своем горле…
Гофмаршал сидел сначала подавшись вперед и смотрел на молодую женщину с насмешливой улыбкой. При последних словах ее он откинулся назад; от овладевшего им ужаса лицо его исказилось: нижняя челюсть отвалилась, рот открылся, он походил на умирающего человека…
Майнау, стоявший на противоположном конце комнаты, теперь приблизился к Лиане; он, по-видимому, не слыхал ее последних слов – изменившееся лицо и голос молодой женщины до того поразили его, что он, забыв борьбу, которую выдерживал за своего сына, забыл и кипевший в нем гнев… Он обнял ее и, привлекая ближе к свету лампы, хотел приподнять ее голову, но, коснувшись ее волос, с ужасом отдернул руку.
– Что это? – воскликнул он. – Твои волосы совершенно мокры! Что случилось с тобой, Лиана? Я хочу это знать.
– Баронесса больна! – воскликнул слабым голосом гофмаршал, он опять выпрямился и выразительным жестом указал на лоб. – Я сейчас это заметил по ее театральным движениям, а последние слова подтверждают, что твоя жена в нервном возбуждении и подвержена галлюцинациям. Пошли за доктором!
Лиана отвернулась с презрительною улыбкой и взяла руку Майнау.