— Не обяжет. — Согласился со мной четвертый лорд империи Амморан, подцепив за подбородок и внимательно вглядываясь в расстроенное лицо своей со–рин, — только это всё равно неприемлемо, с–с-сладкая.
— Но почему?! Шэй, этот иссаэр не интересует меня, как самец. — Начала шепотом оправдываться я, не обращая внимания на хмык за спиной и вступительную речь Дэйрашшша, открывающую церемонию посвящения, думая, что ниид отказывает мне из‑за ревности, — просто…
— Ты его пожалела. Я знаю, мой Альффин, но все равно 'нет'. — Провели пальцем по моей щеке, вытирая слезы, потому что слишком уж категоричным был отказ.
— Можно хотя бы узнать причину? — Еще тише проговорила я, не желая устраивать спектакль для одной, жадно за нами наблюдающей, личности. — Он так похож на Анаишшша… — Едва слышно, надеясь, что Шэйтассс меня поймет.
— Ошибаеш–ш-шься, Лена. Не сравнивай эту особь с эном третьего лорда. — Привлек мое внимание к себе раздавшийся слева голос песчаного кадда. — Анаишшш, хоть и иссаэр, но с самого рождения воспитывался по воле Дайгэшшша равным наследнику правящей ветви Дэйрашшшу, этот же мальчик, кроме гаремной жизни ничего не видел. Его зовут Айришш. Дом аллидов и райхов владеет им с тринадцати лет уже в течении десяти сезонов. Кайдарр и Таарин часто берут его с собой в путешествия для развлечений. Думаю, пояснять, каких, тебе не нужно, маленькая со–рин?..
Шэйтассс одобрительно кивнул. Мурена 'вежливо' промолчала. Я смущенно ответила.
— Нет…
— Теперь подумай, девочка, через какую дрес–с-сировку и обработку прошел этот иссаэр и насколько разрушено его сознание после всех лет, проведенных у водных и радужных. — На меня смотрели спокойные змеино–тигриные глаза. — Тебе ведь наверняка рассказали про гибель моей Санарры? — Очень спокойные…
— Да… но…
— И ты хочеш–ш-шь впустить подобную особь в дом своего ньера? — Со мной разговаривали как с неразумным ребенком. — Лена, это более чем неразумно! — Нааганит в черной с желтым чешуе и коричневыми волосами в толстенной косе неодобрительно покачал головой в лучших традициях Дэйрашшша, с чем четвертый лорд полностью согласился. А вот мурена снова промолчала, продолжая следить за каждым моим жестом и словом, и в ее темно–вишневых гранатах плясало странное ожидание, вернее даже не ожидание, а нездоровое предвкушение какое‑то. Вот… урод! Заварил гад кашу, а теперь 'любуется'. 'Щедрость' он, видите ли, проявил — подарок за Саффиру. И ведь наверняка знал, что откажут–не мог не знать. А я, дура, повелась…
Но… Я снова посмотрела на сгорбленную фигуру белого иссаэра возле кресел, явно пребывающих не в духе, Кайдарра и Таарина.