Спор между Грозным и Курбским имел не только политический, но и литературный характер. Как и другие церковные и светские писатели-профессионалы XVI в., Курбский ценил в литературе только «риторские словеса» — красноречие. Первое послание Курбского Грозному представляло собой образец высокого риторического стиля — своего рода «цицероновскую» речь, логичную и последовательную, но начисто лишенную каких-либо конкретных деталей. Курбский презирал «грубые» вкусы царя, его пристрастие к скоморохам, непоследовательность и многословие его сочинений, характерное для них сочетание торжественного и смешного — упоминания «о постелях, и телогреях, и иные безчисленные, воистину якобы неистовых баб басни». Это был спор о том, как должна строиться литература. Но если в политическом споре Курбский нередко «побивал» царя, то в литературном споре он едва ли оказывался победителем. Когда Курбскому понадобилось в «Истории о великом князе Московском» дать свою версию рассказа о детстве царя, он не смог ограничиться только риторикой, но и сам обратился к конкретным деталям.
Отрывок из «Истории о великом князе Московском» печатается по сборнику сочинений Курбского конца XVII в. — ЦГАДА, ф. 181, дело № 60.
ПОВЕСТЬ О ПОХОДЕ ИВАНА IV НА НОВГОРОД В 1570 ГОДУ
В повести рассказывается об одном из самых драматических событий прошлого — бессмысленном уничтожении беззащитного населения Новгорода Великого опричниками и стрельцами Ивана Грозного в январе — феврале 1570 г. В наказание за участие новгородского архиепископа Пимена (1552-1570 гг.) и церковно-монастырской верхушки в заговоре с боярами и в сношениях с польским королем Сигизмундом II Августом Иван Грозный с необычайной жестокостью расправился не только со своими противниками: его опричники в течение нескольких недель пытали, жгли, топили и убивали десятки тысяч ни в чем неповинных мужчин, женщин и детей. Опричники подвергли Новгород и его окрестности страшному разграблению, не щадя ни церквей, ни монастырей. Автор повести, может быть, новгородец, писавший со слов очевидцев или сам бывший участником событий, создал яркую картину. Сжатое, но точное описание зверств опричников сменяется то плачем по убиенным, то уговорами не сетовать и не роптать. Драматизм действия нарастает постепенно и заканчивается эффектной концовкой. Устав от многих казней, самодержец воззрел «милостивым и кротким оком» на оставшихся в живых согнанных перед ним новгородцев и велел молиться за него, проклинать его супостатов, не роптать и слушаться во всем его наместника князя П. Д. Пронского. По первому впечатлению, повесть написана с позиций «благоверного» государя и его опричников. Однако это не совсем так. Автор отрицает факт измены новгородцев, объясняя, что злые советники по наущению дьявола оговорили Пимена и новгородцев перед царем. Вместе с тем автор рассматривает действия опричников как «праведный суд», «божью кару за грехи», на «уверение» (то есть убеждение) людей.