После некоторого колебания Романа пригласили сесть, и Софья Степановна засыпала его вопросами, откуда он, как попал в их края и как узнал сообщенную им новость.
Роман прямодушно рассказал, как и с какой целью забрел он с братьями на Оку; сообщил и о раскопке кургана.
О готовящемся же воровском нападении на усадьбу узнал он таким путем.
После довольно долгого и бесплодного блуждания по лесу, — причем они, чтобы сыскать назад дорогу, метили ее заламываньем веток, — они вышли на размякший от дождя проселок; они сыскали сухую тропку, вившуюся под густыми темными шатрами вековых елей, защищавших от дождя, и направились по ней; у одного из поворотов им вдруг почудились сдержанные голоса.
Говорившие стояли на дороге и, отделенные от Романа и Степки зарослями елок, не видали и не слыхали их приближение. Слова, долетевшие до слуха Романа, поразили его; он остановился, сделал знак Степке и, затаив дыхание, сталь с ним слушать дальше.
— Так в какое же время ждать вас? — говорил низкий голос.
— Да к полуночи управимся… Даже часам к одиннадцати: спать там ложатся рано, — в десять часов темно везде!
— А собак нет?
— Есть, да они знают меня, — прикормлены! Пойду первый и отведу. У конюшни под бричкой ждать буду… Струмент не забудьте взять: на ночь конюшню замком запирают, — кучер не спит в ней.
— Это хорошо, что не спит: работы вам меньше!
Раздался сдержанный смех.
— Так до вечера?
— Да, к одиннадцати часам!
Сказавший последнюю фразу зачмокал и задергал вожжами. Раздалось хлюпанье копыт по грязи.
— Тпру, тпру! — заговорил вдруг тот же голос, и телега опять остановилась. — Слышь, а эти твои Затуровские помещицы одни живут?
— Одни. Софья вдова, Марья девушка!
— А может, и к ним бы вы заглянули в горницы? Одно уж к одному, — все купил бы у вас?
— Э! Овчинка выделки не будет стоить, пожалуй… Вот кони у них ладные!
— Что ж, подкуем хоть коней! Так в одиннадцать часов ждать вас буду. А насчет дома — подумайте!
Телега покатила дальше; беседовавший с сидевшим в ней свернул на тропинку, отходившую вглубь леса от той стороны дороги. Роман и Степка успели рассмотреть только спину его. Она принадлежала высокому, широкоплечему мужику в рваной поддевке и в картузе блином.
Роман и Степка быстро добрались до деревни, расспросили, где поместье Затуровских, и часам к трем дня стояли уже на крыльце у них.
Перепуганная Марья Степановна не знала, как и благодарить неожиданного благодетеля. Последний след недоверия исчез и из мужественной Софьи Степановны. Они не знали, где усадить его и чем потчевать. Но Роман прежде всего попросил у них хины для брата и затем, сконфузясь и покраснев, сказал, что им нужна провизия и потому он их просит продать ему картофеля, яиц и хлеба. Ему не дали и докончить: тотчас же накормили и обогрели в людской Степку, навьючили его зонтиком, двумя пледами, бутылкой вина и всевозможной снедью для оставшихся в кургане и послали его за ними.