Первое, и самое простое, что пришло в голову следователю, — обзвонить все возможные точки нахождения Джевеликяна.
Разложив перед собой телефонные справочники, свои записные книжки, Усков засел за телефон.
Но удача сегодня, видимо, покинула его. Ни в офисе, ни на квартирах Джевеликяна никто не отвечал. В многочисленных злачных местах: казино, ресторанах, ночных клубах — всюду, где, по его сведениям, Мягди хоть раз бывал, тоже сегодня не видели такого клиента.
Андрей подпер руками подбородок, облокотился на стол и задумался. И тут его взгляд упал на раскрытую записную книжку, где в самом конце странички значились домашний и рабочий телефоны Джульетты. Он стал лихорадочно набирать код.
Рабочий телефон Булановой безмолвствовал. Тогда он набрал домашний.
После пятого гудка, когда он уже хотел положить трубку, она вдруг откликнулась сонным голосом Джевеликяна:
— Алло!
Лишь на секунду замешкался следователь и сразу же нажал на рычаг.
Это была несомненная удача. Джевеликян находится у своей любовницы, журналистки областной газеты. Причем, судя по голосу, он еще в постели и совершенно не обеспокоен тем, что его там могут обнаружить.
«Действовать!» — вскочил из-за стола Усков.
Конечно, пока он домчится до областного центра, Джевеликян может оттуда уехать. Но чутье сыщика подсказывало, что так просто разомлевший преступник от этой коварной обольстительницы не уйдет. Значит, теперь все зависит от него, следователя по особо важным делам Андрея Ускова.
На этот раз Генеральный прокурор был поставлен в довольно затруднительное и щекотливое положение. У него на столе лежал документ, который обязывал его к действию против правительства. И он имел полное формальное право дать этому документу законный ход.
Но Александр Михайлович не спешил. Хотя у него и складывались с премьер-министром довольно натянутые и странные отношения, он все же уважал этого спокойного, порядочного и с нравственным стержнем человека. За несколько лет совместной работы у них были и стычки, доходящие до крупных осложнений, и непонимания, и жесткие нелицеприятные разговоры, но никогда Николай Николаевич не опускался до того, чтобы мелко и гадостно мстить, как это делали другие правительственные чиновники. И потому прежде чем отдать документ в производство, Генеральный прокурор решил позвонить премьеру:
— Добрый день, Николай Николаевич! Как дела?
— Если вы еще интересуетесь, значит, они у меня не так уж и плохи.
По началу разговора, по тону, которым были сказаны эти первые фразы, оба поняли, что им есть что сообщить друг другу. И потому глава правительства предложил: